Форум » Вне Времени » игра в прятки » Ответить
игра в прятки
Nymphadora Tonks: Время действия: 26 октября 1979 года Место действия: Св. Мунго Участники: Ремус Люпин, Нимфадора Тонкс Краткое описание: В большом здании много дел. Меда занята, а маленькой Тонкс совсем не сидиться на месте. В палате отдыхает Ремус и даже не подозревает о том, что по коридору бежит мелнький электровеник с малиновыми волосами.
Ответов - 31, стр:
1 2 All
Nymphadora Tonks: Тяжело дыша и сдерживая веселый смех Дора бежала по коридору. За окном было уже темно. А Меда была все занята и ребенку делать было нечего. ребенок затормозил около одной из палат, когда услышала шаги. Её никто не искал, многие уже привыкли к её присутствию. А что ребенку делать? Не перевязывать же раны?! -А я пойду сюда! - шепотом сказала девочка и тихонько открыла дверь и вошла в палату, все еще высматривая в коридоре целителей. Это была такая игра, у неё даже были "свои пациенты" у которых она пряталась. Она зашла со своим чемоданчиком и как всегда была одета, как радуга. Полосочки, клеточки, звездочки. И множество ярких цветов.
Remus Lupin: Палаты, больницы, - все это было так знакомо, будто находишься не в медицинском учреждении, а у себя дома. Но Ремусу никогда здесь не нравилось, с того самого момента, когда он побывал здесь в возрасте шести лет. С тех пор все это стало привычным: бинты, лекарства, больничное крыло в Хогвартсе. Порой приходится ходить даже туда, где бы не хотел находиться. А порой это приходится делать довольно часто. В этот раз все было так же. Люпин сидел в кровати и смотрел в окно, даже книгу не почитаешь. Ему сказали, что рукой лучше пока не двигать, и тогда завтра уже можно будет снять бинты и уйти отсюда. Поскорее бы. Почему-то именно лежа на больничной койке чувствуешь себя по-настоящему одиноким. И понимаешь, насколько все это хрупко. Жизнь, мир. Полнолуние, стычка с Пожирателями, - и вот правая часть тела уже не очень хорошо функционирует, раны от когтей зверя и так плохо заживают, а тут еще пришлось ей как следует помахать и принять парочку заклинаний, которые ударили прямиком по многострадальной руке. Повезло. Дверь открылась на удивление громко и резко, в палату влетел ребенок с маленьким чемоданчиком в руках. Яркая девочка, с не менее ярким цветом волос. Ремус удивленно застыл, глядя на это неожиданное чудо, которое, кажется, его и вовсе не замечало. Нужно было что-то сказать, обозначив свое присутствие в комнате. Но Люпин не смог подобрать подходящих слов, поэтому ограничился неинформативным мычанием: - Аа, мм..
Nymphadora Tonks: Дора уже закрывала дверь, как услышала... "Аам" Она резко обернулась. И увидела молодого человека на больничной койке. У него была перевязана рука. Правая или левая? Дора пока в них путалась. Уже редко, но все же. -Простите!...Я не хотела вам мешать!...я тут.. - и она запнулась. Убегала? Играла? Бегала? Шалила? Будь она постарше, она бы смело призналась, что убивала время, но пока ей только 6ть. Она стояла спиной прижавшись к стене, и сжимая чемоданчик. Словно сейчас сорвется и снова побежит. Но она стояла. Ей было интересно, кто этот молодой человек, но для неё уже взрослый дядя.
Remus Lupin: Девочка стояла, прижавшись спиной к стене, будто бы сильно испугавшись. Или правда испугалась? Ремус уже не помнил, чего боятся нормальные дети. Незнакомцев? Малиновые волосы было сложно не заметить, и было сложно не вспомнить маленькую девочку в доме, куда его привел Сириус. Дочка Меды, определенно, которая радостно носилась по комнатам, порой сшибая что-то своем пути. Шумная, живая. Люпин никогда не умел общаться с детьми. Говоря им что-то, его не покидала навязчивая мысль, что он говорит слишком заумно, и они его просто не понимают. -Простите!...Я не хотела вам мешать!...я тут.. - Ну что ты, Нимфадора, - именно так ее зовут. Странное, длинное, редкое имя. Ремус при желании сократил бы его, скажем, до "Дора" или "Нимфа", хотя второй вариант попахивал мифологией. - Не помнишь меня? Я был у вас на прошлое Рождество вместе с Сириусом. Волосы спадали на лицо, захотелось автоматически поправить их правой рукой, но Ремус вовремя остановился. Сделать это левой сейчас будет несколько умнее. За окном чирикнула птичка. Это осенью-то? Хотя, почему бы и нет, она ведь не выводила трели, а просто подала голос, может быть, позвала кого-то, мол, вон, смотри, еще один бедолага, какие же все-таки эти людишки одинаковые, все болеют.
Nymphadora Tonks: -Может и помню, но я не хочу быть Нимфадорой?Она слишком серьезная для меня. - нахмурилась девочка. Она очень не любила свое имя, но мама сказала, что это наследство. От кого? От чего? От маминых родственников. Но Дора даже не помнила их, а вот Сириуса она помнила хорошо. - А дядю Сириуса я помню очень хорошо. Мы с ним в дракона играли! - живо ответила она. Словно уже и не боялась. Когда они с дядей игрались, он обещал её защищать от злых драконов и наверно именно это придало девочки смелости. И разве мог бы Сириус привести плохих людей?! Значит он не злой дракон! Девочка отошла от двери и стала подходить к стулу около кровати больного. -А можно у вас посидеть? - обреченно сказал ребенок. У мамы всегда находилась работа и частенько они с Дорой задерживались. Меда и Тед часто брали с собой дочурку и будь это не Нимфадора, то наверно скучала. Вот так у маленькой дочери Меды появлялись "свои пациенты". Она их лечила конфетами и рисовала им открытки. -А то там совсем работа, у всех! - словно приговор озвучила Тонкс.
Remus Lupin: Ремус был, откровенно говоря, рад появлению у себя в палате этого маленького ребенка. Он просто был рад появлению кого-либо, потому как он хоть и был с одиночеством на "ты", но это совсем не значит, что он любил долго быть один. А дети, дети они откровенны, не умеют так изощренно врать, как взрослые и, как ни странно, всегда задают очень умные и точные вопросы, на которые так сразу и не дашь ответ. И как там говорится: "устами младенца истина глаголит"? Ребенок не станет думать, а уместно ли будет сказать сейчас что-то подобное или нет, он просто говорит, когда ему хочется, смеется, когда хочется, плачет, когда хочется, Дети живут правильно. - Вот как. И как же тогда тебя называть? Пожалуй, имя "Нимфадора" не подходило для маленькой девочки, вот молодой девушке оно было бы к лицу, не подростку и не женщине, а именно девушке, нужна особая легкость. -А можно у вас посидеть? Доре было скучно. Да, кажется, скучно, ведь Меда сейчас занята работой, а в больнице мало с кем поиграешь. - Конечно, садись, - Ремус улыбнулся уголками губ. Жаль я не видел, как Бродяга играет в дракона. Почти на сто процентов уверен, что это было смешно. - В дракона играли? Это как?
Nymphadora Tonks: -Меня называть?... незнаю - заулыбалась девочка. Она первый раз задумалась о том, что хотела бы вместо такого длинного имени. Глаза осматривали поток палаты, потом окно, потом переключились на Люпина. - Меня называть... папа Дорой называет. А мама чаще полностью. Но мне фамилия нравиться, очень. Она не взрослая и не длинная. - рассуждала девочка вслух и сама того не замечая болтала ножками и сморела на Люпина. Она его немного помнила, но очень плохо. За ней и Сириусом в тот вечер гонялся дракон и потому ей было не до гостей. -Мы с Сириусом представили большого золотистого Смога. Он мне говорил, что такой дракон где-то спит. И мы убегали от него, а потом дух дракона поселился в дяде и он боролся сам с собою, что бы защитить меня. Но потом он меня защикатал и наступило Рождество. - краткий рассказ девочки о том, как они сбили полку, свалили вазу. -А хочешь я тебя полечу? - сказала Дора. Чемоданчик стоял около стула. Девочка потянулась за ним и переложила его к себе на колени. Сам чемоданчик был немного больше чем А4. С одной стороны он был ярко разрисован и явно не с помощью магии. Рисунки чем-то были похожы на плакаты 60х годов.
Remus Lupin: - Тонкс, - Ремус улыбнулся в ответ на улыбку девочки. - Значит, Тонкс. Слушая рассказ Нимфадоры о том, как они с Сириусом играли на Рождество, Люпин не переставал удивляться буйной фантазии Блэка. Дух дракона, который вселяется людей - страшилка, да и только. Борьба с самим собой, что защитить других - сказка, граничащая с правдой, смех сквозь слезы. Рождество по словам девочки наступило сразу после щекотки. Или просто дети не считают важным упоминать какие-то глупые подробности и события, которые были между. Как Ремус встретил то Рождество, какое желание загадал, что думал, в тот момент, сам Лунатик не помнил, а значит не важно, а значит не вспомнит, разве что улыбнется и скажет: "У них замечательная семья, очень теплый дом". - А хочешь я тебя полечу? - Полечишь? - Люпин отвлекся от своих мыслей. - Каким образом? Чемоданчик. Не приведи Мерлин, там какой-нибудь детский набор юного медика.
Nymphadora Tonks: -А вот таким!.. - сказала обрадованная девчушка и открыла чемоданчик. В нем лежало множество ярких карандашей, бусинок, изрисованых листиков и большой блокнот и еще круглая коробочка, полупрозрачная с ярко-голубым оттенком. Девочка с очень серьезным видом достала тир маленьких и кругленьких не то конфеты, не то таблетки. А на коробочке было написано "Волшебное лекарство". -Вот! Держи! Только одну оставь на сон, вдруг сны будут ярче обычных! - радостно пояснила Дора. Ей очень нравились эти конфеты, из-за названия и яркости и разнообразности цвета. Вот Люпину она дала две фиолетовых и одну желтую. -А тебя как зовут? - в какой-то момент ребенок перешла на "ты" и совсем не переживала. Видимо осознание того, что на неё будут жаловаться маме или еще кому-то ушло и девочка чувствовала себя вполне спокойно и уютно. Для неё стены Св. Мунго уже стали вторым домом, и она помнит, когда начинающие целители с ней играли и она еще не бегала так резво. Тонкс была довольна, что попала в эту палату. Люпин ей понравился, к тому же он друг дяди. А дядя - это был лучший друг, в которым даже можно было отправиться в приключение и летать на кровати.
Remus Lupin: Ремус невольно чуть наклонился вперед, чтобы рассмотреть, что там такого необычного находится в ее чемоданчике, что она достает это с таким гордым видом. Оказалось, конфеты. Обыкновенные конфеты различных цветов, ему достались две фиолетовые и одна желтая. За годы обучения в Хогартсе Ремус перепробовал тысячи всевозможных сладостей, одними его угощали, другие покупал он сам, некоторые были сладкие, как кремовый торт, пожалуй, слишком приторно сладкие, другие кислые, как недоспелый лимон, горькие, неприятные, вкусные, невкусные. Но в последнее время он редко ел что-либо в этом роде. - Спасибо, - взять у девочки подарок, поднести ладонь, на которой лежало три "шарика", ближе к лицу, с каких это пор ты начал относится с подозрением даже к детям. Ни с каких, это просто привычка, сначала все изучить, прежде чем брать, есть, пить, впускать в свою жизнь, - Ты тоже хочешь стать целителем, как мама? Чтобы сны были ярче, чем обычно. Уж лучше их просто не будет. Или они буду хотя бы нейтральными, я не прошу даже приятных. Нет, ярче определенно не надо. - А тебя как зовут? - Ремус, - отозвался Лунатик. Ему давно уже не приходилось представляться вот так, просто по имени.
Nymphadora Tonks: -Я не знаю. Потом решу. Я хочу посмореть мир. У бабушки и дедушки очень много открыток. Я их нашала в шкафу и папы. Их очень много и они обо всем мире. Там даже были изображения старых замков. Они все магловские, но такие интересные! - девочка в захлеб начала рассказывать. Волосы стали совсем яркими и глаза, так и светились от эмочиональности девчушки. -Нет, я наверно буду другой. Я скорее буду не сидеть на месте. Но лечить я тоже хочу уметь. - Сказала девочка и о чем-то задумалась. - А ты кто? Или кем будешь? - вопрос звучал совсем по детски, словно то, кем человек будет определяет многое. Иногда Доре казалось, что то, чем занимается человек зависит от цвета глаз и характера. -Может мне пойти в цирк? Они путешевствуют. - заключила девочка. Да, мне наверно нужно в цирк. Там яркость любят! Вдруг им нужны девочки с непостоянными цветами волос и изменяющейся внешностью. -А почему ты попал сюда? - Дора была очень любобытной. Наверно это была одна из причин, по которой в доме все летело, падало и билось. На особо ценные вещи мама заранее наложила заклинание. Какие Дора не знала, да особо и не интересовалась.
Remus Lupin: Почему-то многие дети мечтают стать путешественниками, капитанами, стать кем-то значимым, запоминающимся. Хотя, почему же только дети? Взрослые тоже этого хотят, но добиваются сего другими путями. Они мечтают стать либо министрами, либо великими волшебниками, либо кем-то еще. И многие почему-то считают, что запоминается только плохое и стремятся стать похуже, да позаметнее. Слава Мерлину, что это обычно ограничивается лишь мыслями, показным "плохой мальчик/девочка" в школе и тому подобное. Ремус тоже любил старинные замки, он вообще любил все старое, пахнущее воспоминаниями тысячи людей и ушедших времен. Как пожелтевшие книги, им намного приятнее читать, чем новые, с идеально чистыми страницами и ровными буквами. Девочка рассказывала о своих мечтах очень эмоционально, от чего светилась в буквальном смысле этого слова. Все-таки ей будет сложно сдерживать свои эмоции так, чтобы они не были столь видны окружающим. И дело тут не в психологии, а в том, что она метаморф. - А ты кто? Или кем будешь? Заставляет задуматься. А кто я? А я никто. Но ребенку нельзя было так отвечать. Что сказать: "я переводчик? Расшифровываю древние руны, потому что меня больше никто не куда не берет?" Она ведь и не знает, что такое руны. - Я... расшифровываю древние... письмена. Что-то вроде переводчика. Надеюсь, хоть немного понятно. Фраза про цирк заставила улыбнуться. Вот она альтернатива капитанам дальнего плавания, тоже весьма заманчивая профессия. - Но тогда тебе придется быть далеко от дома. Скучать не будешь? Взрослому на вопрос "а почему ты попал сюда?" можно было бы бросить что-то вроде "я не хочу об этом говорить". А вот ребенку так не скажешь. - Я... руку поранил. Ну и вот. И плечо. И часть правую часть груди. Нда.
Nymphadora Tonks: -Древние письмена? А они очень древние? Это наверно очень интересно. А это сложно? Они наверно, как египетские ие... - запнулась - значки? Каждый новый день Нимфадора что-то узнавала, а когда не узнавала, то придумывала истории про героев из её любимых сказок и легенд. Когда ей было всего три, Тед начал ей рассказывать сказку. И каждый вечер он рассказывал продолжение, но потом Дора забывала начало и через какое-то время он начинал сказку с начала. А потом они с ним придумывали новые истории о тех же существах. Там тоже были значки, именно значки, потому что "иероглифы" Дора с трудом воспринимала, как слово. -Далеко от дома? Ну... есть же метла? Есть .... есть... - Дора задумалась, а потом смутившись призналась - Я не помню этого слова. Это когда хлопок и ты дома! - Она улыбнулась очень виновато. Дора очень мучилась со сложными словами, которые редко употребляла. Но мама активно её учила словам, считая, что время пролетит совсем не заметно и тогда Доре будет уде 10-11 лет и пора учиться. Наверное все мамы переживают, что чего-то он своим детям не дали, чему-то не научили. Тед же относительно этого был спокоен, но когда Доре исполнилось 4ре года он начал её учить контролировать свои способности. Он как раз тогда много времени мог проводить дома, по каким причинам Дора не занала. Но ей было весело. -А скучать буду. Может даже тут останусь, но сидеть на месте не буду! - заключила девочка. - Руку? А серьезно? А почему тебя сразу не вылечели? А она у тебя болит? Я помню Сириус тут лежал, у него тогда нога болела долго, это наверно осенью было. - с беспокойством расспрашивала Тонкс, ей всегда так было не приятно, что кому-то больно. Она не знала, чем жалость от грусти отличалась. Не всегда понимала это, потому это было для неё просто неприятно.
Remus Lupin: Дети задают так много вопросов. Сто вопросов в минуту. Наверное, это здорово - познавать мир, видя в нем по большей части только хорошее, ведь от всего злого оградят родители. К тому же в детстве всегда абсолютно уверен, что добро победит зло, по-другому и быть не может. Вырастая, понимаешь, что порой отличить зло от добра очень сложно. И что ничего совершенно белого и совершенно черного не бывает. - Некоторые очень древние, некоторые не очень. Разные, - Ремус с улыбкой смотрел на девочку, славный ребенок. - Поначалу этим заниматься сложно, но ко всему привыкаешь. И да, они немного похожи не египетские... иероглифы. А у откуда ты про них знаешь? -Далеко от дома? Ну... есть же метла? Есть .... есть... Я не помню этого слова. Это когда хлопок и ты дома! Аппарация. А я вот даже и не подумал о ней. Хлопок и ты дома, - очень точное описание. Ремусу в этот момент подумалось, что девочка далеко пойдет, определенно в ней и сейчас видны те качества, которые необходимы для успеха. неусидчивость порождает активность. Главное, чтобы в ней это не сошло на нет. - Руку? А серьезно? А почему тебя сразу не вылечели? А она у тебя болит? Я помню Сириус тут лежал, у него тогда нога болела долго, это наверно осенью было. Для Сириуса лежать долго на больничной койке - тоже большое испытание. Раны, нанесенные оборотнем, ровно как и раны от некоторых заклинаний просто так не вылечиваются. К сожалению. - Сразу не смогли, Тонкс, - просто ответил Ремус, почему-то называть так девушку было чем-то более привычным, нежели говорить "Нимфадора". - Болит немного, но это не важно. Действительно, для оборотня, который раз в месяц вынужден "умирать", это было не важно. - К тому же меня обещали завтра выписать. И это только потому что я настаивал.
Nymphadora Tonks: -Мне папа рассказывал. Мы с ним книжку читали, там были истории про богов Египта и много картиночек которые что-то рассказывали. Да...Это слово.. Иелифрог...нет.. нет...И-е-рог-лиф! - медленно сказала Дора и обрадованно пояснила - Есть слова, к которым я никак не привыкну. Вот свой чедаман никак не назову, так как мама его называет, хотя он мне и чедаманом нравиться. И кто только придумал такие слова. Детям же тоже нужно разговаривать, а в мире так много сложных слов, людей, вещей. Вот если бы все были детьми, оби бы лучше друг друга понимали. -Ну почему же не важно? Если болит, то можно сделать вот так! - Тонкс сняла чемоданчик с коленок, слезла со стула, подошла к кровати и дотянувшись до забинтованного Люпина, погладила раны. Но гладила очень аккуратно, почти не касаясь. Очень боялась сделать больно. -Если выпишут, значит болеть точно не будет. Мама умеет делать так, что бы не болело. Точно-точно. Дора еще немного погладила, а потом вернулась на стул, пододвинув его чуть ближе к кровати.
Remus Lupin: Чедаман. Ремус улыбнулся. У некоторых есть период в жизни, когда начинают раздражать дети. Дети, которые просто идут по улице, смеются, играют, лопочут всякую ерунду. Но больше всего, конечно, раздражает смех. У Люпина такого периода в жизни не было. Он смотрел на смеющихся детей и улыбался, в смехе нет ничего плохого, если он не направлен на высмеивание, если он не направлен на то, чтобы делать больно другим. Да, от чужого смеха порой бывает очень больно. - Ну почему же не важно? Если болит, то можно сделать вот так! Маленькая ладошка на забинтованной руке, почему-то захотелось плакать. Ремус, когда ты успел стать таким восприимчивым? На несколько мгновений отвернуться, прикрывая рот левой рукой. Ну вот, все в порядке, все снова относительно спокойно в душе, а внешне и подавно. Девочка снова села на стул, смешно болтая ножками. - Да, я верю, что не будет, - почему он сказал "я верю", а не "я знаю". Ситуация была немного неловкая для Ремуса, поэтому он предпочел ее разбавить нейтральными словами. - А Меда... а твоя мама не будет волноваться, где ты?
Nymphadora Tonks: -Мама? не будет. Она меня быстро находит, только вот почему не знаю. Вот если я спрячусь... Но мама уставшая, я не буду прятаться. - обьясняла девочка, словно рассказывала, что в их дворе каждый день одно и тоже происходит. -Мама сейчас много работате. Папа тоже. А я гуляю и играю в снежки. У мамы с папой всегда много работы зимой. - немного грустно сказла Нимфадора. Она часто вот так сидела в больнице или у папы на работе или дома с папой, пока тот заполнял какие-то "взрослые бумаги". Дора однажды хотела помочь, а вместо этого чуть не спалила дом. Она хотела сделать такие же вкусные бутерброды, как мамины. Но у неё не получилось. Кухня в доме вообще слушалась Меду. Доры и Теда слушались не все тарелки, ложки и прочее. Но Дору это не заставляло грустить. Бегать по дому за кружкой это тоже весело. Но так себя ведут кухонные пренадлежности, когда Меда там редко бывает. -А тут часто бываешь? А то у мамы есть потсоянные пациенты. Они переодически возвращаются. Сириус тоже. Мне тогда тут очень весело. - обрадованно говорила девочка. По голосу чувствовалось, что довольно часто ей компанию составляет любимый дядя.
Remus Lupin: Потому что существуют поисковые чары. Или просто материнское чутье. Или персонал больницы всегда подсказывает Меде, куда делся ее ребенок. Что за глупая привычка, как только звучит вопрос: почему, сразу пытаться найти ответ. Вслух, в мыслях, чаще всего конечно в мыслях. Глупость привычки в том, что каждый день забиваешь себе голову ворохом ненужных вещей и проблем. А их и так хватает. Ремус пристально посмотрел на погрустневшую от своих же слов о том, что родители много работают и сильно устают, Нимфадору, Люпин подумал: хорошо, что дети не знаю, что такое война. Хорошо, что дети - это дети, хорошо, когда им не приходится взрослеть слишком быстро, юные годы и так пролетят, как ласточка, не нужно их торопить. Завтра он выйдет из этой больнице, и все закрутится снова: съемная квартира, поиски работы, Орден, задания. И все это постепенно начнет казаться бесполезным. Зимой снег будет попадать за шиворот, осенью мелко моросить дождик, летом солнце сойдет с ума и примется жарить, кого ни попадя, а весной... а весной будет таять снег, открывая миру всю грязь. Во всем можно найти что-то отрицательное. Поняв, что как-то слишком долго молчит, Ремус решил исправится ответом на последний вопрос девочки. - Нет, не часто. И надеюсь, что в будущем тоже не часто буду бывать. Ремус привык болеть дома, пусть даже болезнь серьезная, рана серьезная, все равно лучше там, чем здесь. Не всегда попадаются хорошие и понимающие врачи. Многие делают вид, что понимают, но их подлинные мысли всегда чувствуются. - Любишь Сириуса? - почему-то спросил Люпин.
Nymphadora Tonks: -Люблю! Он хороший! Был бы уон мне братом, было бы лучше! мы бы больше играли. Но он взрослый у него тоже важные дела! А я рисую! - радостно говорила девочка. - Со мной последнее время только он и играет! Он правда очень хороший, но ты наверно знаешь! Раз он тебя привел - вы дружите, значит знаешь.. -Дора замолчала и потянулась к чемоданчику. - А это у меня особенный чемоданчик! У меня тут карандаши и блокнот! и Даже бусенки.... И еще книжечка для чтения. Только мне пока сложно читать. - Девочка снова светилась от радости и интереса. Только вот радость и интерес получались слишком малинового цвета. Она достала один листик и ярко зеленый карандаш. И что-то начала рисовать, и громко, с попыткой выражения начала говорить: -Мышка в кружечке зелёной Наварила каши пшённой, Ребятишек дюжина Ожидает ужина. Всем по ложечке досталось, Ни крупинки не осталось! И после протянула Люпину бледножелтый листик с зеленой мышкой, которая крутилась по листику и была очень неумело нарисована. Но ребенку явно нравился рисунок. Дору папа научил мышек и кошек рисовать и многих других маленьких животных.
Sirius Black: Знакомые коридоры, знакомый больничный шум. Мимо спешат колдомедики, бегают стажеры с кипами листов различных болезней. Где то в том коридоре Андромеда должна сейчас быть. Навестить ее - обязательное занятие. Как никак единственный не бросивший родственник. Но сейчас есть дела поважнее. Надо навестить Лунатика. -Таак, вот в этот коридор, - пробормотал себе под нос Сириус Блэк. Он прекрасно знал путь в эту часть больницы, ибо сам неоднократно тут лежал в силу своей неуемной тяги к приключениям и авантюрам. В коридоре по обеим сторонам потянулись однообразные двери с табличками. -Не то, не то, снова не то. Блин где же ты Л.. - Сириус наконец обнаружил нужную ему дверь и замолчал, так и не выразив своего возмущения. Дверь в палату была приоткрыта, а изнутри раздавался звонкий детский голосок и тихие ответы Ремуса. Два удара костяшками пальцевпо дереву и Сириус заглянул в палату -Я вам не помешаю?, - он хихикнул при виде Доры, оккупировавшей Лунатика и что то ему доказывающей
Remus Lupin: Только дети могут так увлеченно, взахлеб рассказывать самые обычные вещи. Взрослый подумает и выдаст информацию, а ребенок окрасит ее в самые яркие эмоции, а этой девочке вообще претворяться было сложно, слишком явно ее чувства передавал цвет волос, который менялся скорее непроизвольно, чем специально. Хотя, зачем же так драматизировать, ведь во многих взрослых живет ребенок, у кого-то глубже, у кого-то ближе, но живет, и когда будет нужно помахает скучному дяде ручкой и шепнет на ушко правильно, нужные слова. Не стоит убивать в себе наивность и веру в хорошее, порой беспричинную веру в хорошее. Давно уже Ремус не слышал детских стишков, некоторые из них были откровенно странными, некоторые даже жуткими, а вот остальные вызывали лишь улыбку на лице, как например, этот, про мышку. Люпин аккуратно держал в руке детский рисунок. - Очень красиво, - похвалил Дору бывший гриффиндорец. - Только вот где ты видела зеленых мышек, они же обычно серенькие? Шаги в коридоре, Ремус посмотрел на дверь за секунду до того, как в нее постучали. -Я вам не помешаю? В проеме показалась голова Сириуса, который хихикнул, при виде открывшейся перед ним картины. - Конечно нет, Сириус, - при виде друга улыбка всегда получалась искренней, не нужно было даже контролировать дружелюбие или претворяться.
Nymphadora Tonks: -Зеленых мышек... В книжках. Там даже дети бываеют с такими же волосами. - первый раз девочка видимо нарочно поменяла цвет волос и хитро этому заулыбалась. Словно хотела сказать - а где ты видел такиех детей. Для Доры это было и радостью и мальнокой неприятностью. Ей нравилось быть не такой. Правда иногда она не могла делать того, чего хотела. Например играть с магловскими детьми. Родители детей считали, что родители совсем странные и невопитанные или ненормальные, или что-то еще. И не особо были рады, когда ребенок с "крашеными волосами" начинал играть с их ребенком. А Дора смотрела на них и ей тоже хотелось с ними играть в забавную игру где они гоняли мяч. Кажеться маглы это называли футболом. Но зато с ней играли взрослые у мамы и папы на работе, а если не играли, то просто общались и Доре это было приятно. Особенно, когда дядя Сирус илгал..или его друг... Дора его плохо помнила, но одно она явно запомнила - он был в очках. В дверях кто-то был и дечка после стука сразу обернулась и увидела любимого дядю. Сириус стоял в дверях с радостью на лице. -СИРИУС...-звонко закричал ребенок. Волосы снова стали нормального - розового цвета. Дра спрыкнула с места, побежала к Сириусу, но зацепившись за кровать, упала... Коленка снова разболелась, но Дора постаралась как можно скорее подняться и побежать обнять дядю.
Sirius Black: Сириус хохотнул и подхватил племянницу на руки -Ну что, уже нашла себе объект для лечения?, - с Дорой на руках, Бродяга подошел к кровати и с улыбкой посмотрел на Лунатика, -Ну как ты? Лечишься? Лекарства пьешь? Слушаешься мисс Тонкс?А я принес тебе много всего. , - он свалил на кровать друга бумажные пакеты, которые держал в другой руке.Потом поставил Нимфадору на пол и уселся на край кровати. Как приятно вновь увидеть друга с которым на протяжении 7 лет почти не расставался. Кажется больница святого Мунго скоро станет домом для Мародеров. Хотя и по разным причинам. Сам Сириус только недавно вернулся в академию после травмы, полученной в стычке с пожирателями. При беглом взгляде с порога и разглядывании уже в непосредственной близости Ремус выглядел совсем даже неплохо, только бинтов слишком много было. И в глазах по-прежнему проскальзывали блики грусти. Дора разбросала свои яркие листы и фломастеры по кровати, а на тумбочке у кровати лежали круглые конфетки из "волшебного чемоданчика". Сириус взял один из чистых листов и ловко стал складывать из него журавлика.
Remus Lupin: Действительно, а где ты видел маленьких девочек с розовыми волосами. Хотя нет, уже с зелеными. Нет, уже с розовыми. Где ты видел девочек с постоянно меняющимися волосами. Должно быть, у Тонкс будет масса возможностей в Хогвартсе для шалостей. Если бы у Сириуса были способности метаморфа он был бы счастлив. Ну или у Джеймса. Такой простор для фантазии. Хотя девочке наверняка не так просто жить с такими способностями, он еще слишком маленькая, чтобы это понять, но ей уже непросто. И хотя у нее есть любящие родители, дядя, друзья родителей, все-таки быть не такой как все нелегко. В школе кто-то будет ее дразнить, кто-то восхищаться ею. Редкий дар, уникальность, ей нужно будет хорошо подумать, как правильно использовать свои способности. Задачка на всю жизнь. Но если ее характер будет похож на характер Сириуса, то у нее все получится. И обидчиков проучит, и друзей приобретет. - Ну как ты? Лечишься? Лекарства пьешь? Слушаешься мисс Тонкс?А я принес тебе много всего. Это было похоже на то время, когда мародеры приходили его проведать после полнолуний. "Ну ты как?" - Все нормально. Спасибо, - Ремус, улыбнувшись, смотрел на друга. - Конечно пью, я всегда врачей слушаюсь. Почти. Поняв, что все еще держит в руке детский рисунок, Рем поспешил положить его на тумбочку, непроизвольно прикрыв им разноцветные конфеты. - А мисс Тонкс замечательный юный доктор, - Люпин с улыбкой взглянул на девочку. Судя по тому, как она минуту назад повисла на Блэке, она действительно в нем души не чаяла. Смотря, как Бродяга ловко складывает журавлика из листа бумаги, Ремус боролся с желанием спросить, как там дела в Ордене, но нельзя. При Нимфадоре было нельзя спрашивать о подобных вещах. - Как дела в Академии?
Sirius Black: Все нормально. Спасибо.Конечно пью, я всегда врачей слушаюсь. Почти. А мисс Тонкс замечательный юный доктор. Сириус с улыбкой посмотрел на друга, все словно повторяло многократные посещения Лунатика в больничном крыле Хогвартса. Только сейчас рядом не было Джеймса. Кстати, О Джеймсе - В Академии все отлично, а разве может быть иначе? Да и стажировка проходит успешно, - Бродяга подмигнул другу, - Думаю, Джей сам тебя скоро навестит и расскажет кое-какие подробности. Ведь не при Доре же рассказывать о Темном Лорде - Сириус потер глаза, на секунду отвлекшись от листа бумаги. Сказывалась бессоная ночь, когда ему и Джеймсу надо было патрулировать улицы Лондона. Блэк моргнул и снова улыбнулся. Бумажная птичка была почти готова. -Позавчера Лили показала маггловскую книгу про фигурки из бумаги, забавно,я даже запомнил кое-что - Сириус протянул фигурку Доре, - Думаю, когда ты возьмешь его в руки, он полетит. Попробуй.
Nymphadora Tonks: -Нашла! - радостно воскликнула Дора. - Он хороший! - без тени стеснения сказала девочка, но когда услишала "комплимент" от Люпина, то сразу же смутилась, волосы стани красноватыми и щечки. Дора снова была на земле и зелезла на стул. Внимательно наблюдала за движениями Сириуса. Он что-то ловко делал из бумаги. И еще они говорили о Академии. Интересно о какой, такой Академии. -Сириус..Сириус...а что за Академия? Она перебила их разговор и с нетерпением ждала ответа. А сама достала еще немного волшебного лекарства и протянула Сириусу целую конфету. Она хотела дать больше, но он не грустил и не болел. Потому решила оставить на другой раз. Сириус и так получал больше всех конфет. Сириус сказал, что та птичка, что он сложил полетит и маленькая Тонкс с ожиданием посмторела на тжуравлика. Любимый дядя часто делал много того, что для ребенка было удивительно. И девочка вздохнула и замерла. Пока брала журавлика в руки, старалась даже не дышать, всем сердцем веря в то, что он полетит и Сириус не шутит.
Remus Lupin: Девочка смутилась, волосы мгновенно среагировали на перемену ее настроения, приняв красноватый цвет, такой непроизвольно появляется на щеках у большинства людей при смущении. Все-таки ее эмоции так легко читать. Пока. - В Академии все отлично, а разве может быть иначе? Да и стажировка проходит успешно. Думаю, Джей сам тебя скоро навестит и расскажет кое-какие подробности. С минуту Ремус разглядывал друга, пытаясь понять, уловить, скрывается ли что-то за первыми двумя фразами, ничего ли не случилось или действительно все хорошо. - Не стоит, - Лунатик бросил мимолетный взгляд за оконное стекло. - Завтра меня уже выпишут. Так что... Мысль оборвалась где-то посередине, ну и Мерлин с ней, и так все понятно. Сириус складывал журавлика с таким видом, будто бы всю жизнь только этим и занимался, хотя он только что пояснил насчет маггловской книги. Как-то он стал больше интересоваться жизнью магглов, в школе такого рвения не было. Даже утверждал, что это чушь несусветная и неумная трата времени - ходить на маггловедение. Фигурка перекочевала из рук Бродяги в маленькую ручку Доры, та замерла, завороженно смотря на "чудное творение", затаив дыхание, ждала, когда журавлик полетит. Если без магии, как у магглов... - Тонкс, вот так. Ему нужно помочь, чтобы он полетел, - Ремус показал левой рукой резкое движение вперед. - Вот так.
Sirius Black: Сириус улыбнулся, непроизвольно показывая ровные белые зубы. Странная улыбка-оскал появилась вероятно на втором курсе. Бродяга уже и не помнил. За Дорой всегда было забавно наблюдать, как и за всеми детьми, впрочем. Хотя его племянница была отнюдь не обыкновенным ребенком. Вот и сейчас она завороженно смотрела на простого бумажного журавлика, которого можно было бы сделать и просто махнув палочкой. Ремус тоже казался немного удивленным. Интересно, почему? Неужели мое творение покорило Лунатика навечно? Сириус достал палочку и взмахнул ,направив на бумажную птичку. -Вот,теперь тебе точно осталось только взмахнуть рукой. И он полетит. Повтори за дядей Ремусом - Сириус подмигнул другу, отметив про себя, что "дядя Ремус" звучит смешно и солидно.
Nymphadora Tonks: Дора только собралась его подбрость, точно движениям Люпина, но Сириус её остановил. И послушав его, девочка попробывала его отпустить. Движение было не такое уверенное, как у Ремуса, по детски нелепое и трогательное. Журавлик полетел по комнате, даже скорее поплыл. Мимо Доры, Сириуса и Люпина и поплыл в сторону окна, словно хотел на свободу. -А можно его выпустить? Ему же свободе будет лучше? - озабочено спросила девочка, словно он живая птица. Девочка сорвалась с места и побежала к окну, об бежав кровать остановилась над повисшим журавликом. -Ему там лучше будет, правда? - девочке очень не нравились животные в клетках. Папа ей читал сказку про Рыб, которые попали в сети и Доре так страшно за них стало и потом всю ночь снились рыбки, которые не могли выбраться. Наверно, это было неизбежно, но Дора была беспокойным ребенком. А порой она слышала разговоры взрослых о том, что, кто-то умер. Они не знали, что она слышит и говорили. А девочка слушала и ей всегда так страшно было, что родители, так часто об этом говорят и потому яркое детство Нимфадоры путалось с серьезными разговорами родителей и она тогдао очень хотела быть с родителями. Ведь она думала, что всегда будут они и она и все будет хорошо.
Remus Lupin: Люпин негромко фыркнул, тем не менее продолжая улыбаться Сириусу. "Дядя Ремус" звучало глупо, тоже мне дядя. - Это ты у нас дядя, а не я. Лучше бы он позволил ему полететь просто так. Без магии. Да, он очень быстро бы упал. Очень быстро. Но летел бы сам. А журавлик уже плыл по воздуху, не нуждаясь ни в каком попутном ветре. Ему уже помогли. -А можно его выпустить? Ему же свободе будет лучше? Ему там лучше будет, правда? "Устами младенца..." Дети часто говорят что-то такое, что трогает даже самых черствых взрослых, они подкупают своей наивностью и, как ни странно, мудростью. Это сравнимо тому, что взгляд статного волшебника замылен, он уже много просто не видит, будто смотрит на мир через заляпанное стекло. А рядом стоит девочка и ясно смотрит чистую гладь. Сродни слепому и зрячему. - Правда, - коротко отозвался Ремус, смотря на погрустневшую девочку. Свобода всегда лучше, материальная клетка - проблема, клетка на душе - ад. Самому тоже стало как-то грустно. Ты здесь не один. - Не думал, Сириус, что ты увлекаешься маггловким развлечением под названием "сделай сам", - нейтральный голос, стоит заглушать в самом себе невеселые мысли.
Sirius Black: Дора захотела выпустить бумажную птичку на улицу, а окно сама не открыла бы - слишком высоко располагались шпингалеты. Сириус поднялся и открыл это самое окно, выпуская журавлика на свободу, давая ему лететь вместе с ветром, благо магии еще хватало для последнего полета. Если бы еще и мы могли бы быть столь свободны, как эта бумажная фигурка, - немного грустно или же нет, - но Сириус повернулся, услышав недовольные нотки в подчеркнуто нейтрально фразе Люпина. -Я же сказал, Лили читала книгу и решила показать мне. Сам бы я точно не заинтересовался подобным. А ты же знаешь, какая у меня зрительная память? Ну вот, ничего сложного. И ничего предосудительного. Ты еще мой мотоцикл назови магловской штучкой. Бродяга вернулся к кровати, но садиться не стал, нависнув над Ремусом в качестве живого "немого укора".
полная версия страницы