Форум » Вне Времени » Что родится в споре четы Поттеров? » Ответить
Что родится в споре четы Поттеров?
James Potter: Время действия: 15.09.1978, ориентировочно около четырех часов дня. Место действия: Дом Поттеров в Годриковой Лощине. Участники: Lily Potter, James Potter. Краткое описание: Академия Авроров. Звучит гордо, верно? По-геройски так. Отдается звуком необходимости во время войны. Именно туда требуются ценные кадры, выпущенные Хогвартсом. Лили и Джеймс - вполне способные молодые маги, которые не преминули воспользоваться шансом постоять за себя и своих друзей в войне против Волдеморта и его приспешников. И вот, наконец, известны результаты экзаменов. Все, вроде бы, просто отлично, но есть одно но. Джеймс отнюдь не собирается допускать свою новоиспеченную жену до такого опасного рода деятельности. Учитывая характеры обоих супругов, так просто переубедить Лили ему не удастся. Говорят, в спорах рождается истина. Что родится в споре четы Поттеров?
Ответов - 9
James Potter: Быть женатым в восемнадцать лет – это странно. Еще пять дней назад Джеймс был совершенно свободным человеком, а теперь – связан навеки с одной-единственной девушкой. Нет, даже не так. С Женщиной, самой любимой Женщиной на свете. Окрыляющее осознание. Однако, вместе с кольцом, Джим во время церемонии получил и целый багаж ответственности. За жизнь и здоровье Лили, например. Быть ответственным за чью-то жизнь в восемнадцать лет – это еще более странно, чем быть женатым. Особенно если жена не отличается желанием сидеть дома, сложа руки. Нет, что вы! Неугомонная женщина хочет участвовать в военных действиях, хочет учиться в аврорате, дракл побери, хочет подвергать себя опасности. Джим пытается успокоиться. Не время для запальчивых выкриков и необдуманных слов. На этот раз стоит четко обдумать свою стратегию, пусть обычно Поттер ничем подобным не занимается. Не тот случай. Ему нужно привести четкий список фактов и веских доводов, которые будут в состоянии переубедить кого угодно. Любого мага и волшебницу, будь даже это рыжеволосая упрямая женщина. Сохатому необходимо разубедить Лили. «Никакого аврората. Никакой академии. Дома. Я могу оставлять ее только тут, в безопасности». Подобная мысль вертится в голове Мародера уже второй день. Позавчера как раз пришли результаты экзаменов, и ранее туманная перспектива бытия аврором ныне приобретает ощутимый вес. Тот факт, что его женщина будет стоять среди прочих смельчаков и завоевывать себе славу и ордена, бывшего гриффиндорца не устраивает. Отвага – это, конечно, хорошо, но не в случае с Лили. Лили – она же его жена, она не должна быть там, она должна сидеть дома и печь пирожки. Разве может он быть спокойным, зная, что его любимая женщина шатается непонятно где, а, может быть, даже отстреливается заклинаниями в Пожирателей? Немыслимо. Фениксовец, наконец, собирается с мыслями и заходит на кухню. Лили что-то готовит, юноша не в курсе, что именно, но делает это настолько увлеченно, что, кажется, не замечает его вторжение на официально подвластную ей территорию. Джеймс садится за стол, хотя больше ему хотелось бы подойти к жене и нагло отвлечь ее от готовки одним весьма действенным способом. Но нет, не время, сейчас у него другая цель. Очень важная и неотложная цель. «Переубедить ее будет наверняка сложно», - Джим задумчиво созерцает любимую, что суетится у плиты: «Однако попытаться определенно стоит. Если я не сделаю этого сейчас, то потом будет уже поздно. И так два дня прошло. Больше медлить нельзя, я и так дракловски долго собирался и подбирал весомые доводы. Хотя, по сути, довод тут один: она подвергает себя опасности, а я этого не хочу, и она этого тоже не хочет, что бы там ни говорила. Никакие друзья и хорошие люди не стоят того, чтобы потерять ее», - взгляд Поттера становится уверенным и решительным. - Лилс, ты уже видела свои результаты? – невзначай начинает Сохатый. Голос его никак не выдает, разве что во взгляде читается его мнение по поводу Академии Авроров. – Тебя приняли, верно? Мародер продолжает смотреть на Лили, невольно чуть улыбаясь, но эта улыбка вряд ли сможет обмануть ее, да и не эту цель он преследует. Улыбка – это просто улыбка, проявление плескающегося внутри благоговейного трепета перед женой. Оный, впрочем, ничем не может помешать ему осуществить задуманное. Трепет трепетом, а ответственность ответственностью. - Есть разговор. Тон бывшего гриффиндорца означает, что разговор этот будет важным и не терпит отлагательств, а готовка может подождать. Юноша явно намерен отстаивать свою точку зрения до последнего. Впрочем, как и обычно. Если и бывают исключительные моменты в жизни, то сейчас как раз один из них: на кухне дома в Годриковой Лощине сидит серьезный Джеймс. Абсолютно, всепоглощающе, тотально серьезный. Для пущей убедительности Джим может нахмуриться и убрать легкую улыбку с лица, но тогда он совсем перестанет походить на самого себя. Поэтому Поттер до такого кощунства не скатывается, потому что знает, что со стороны это будет выглядеть пугающе. Не в том смысле, что страшно, а в том, что непривычно. Даже вместе со всей этой творящейся вокруг неприятностью, все это время Сохатый ходил неизменно радостный и веселый, и никакой серьезностью не пахло в радиусе пары миль. А тут вдруг такая перемена. Что и говорить, когда дело касается любимой женщины, вся видимая беспечность слетает, оставляя после себя только настоящие мысли и действительные слова. Да и как он может прикрываться весельем, зная, насколько это важно? Смысл жизни на сегодня: удержать Лили от необдуманных поступков. В том числе, от поступления в Академию. Прямо сказать, особенно от поступления в Академию.
Lily Potter: Лили прибывала в самом замечательном расположении духа, как частенько бывало, когда девушка занималась любимым делом. Помимо обожаемого мужа, сердце гриффиндорки навсегда было отдано зельеваренью и, как следствие, готовке. Конечно, жизнь младшей в семье дочери никогда не была обременена уборкой, стиркой, глажкой и прочими прелестями быта, о которые разбивались непрочные лодки счастья, но ни что и никогда, из домашних дел, не вызывало такой искренний прилив энтузиазма и восторга, как готовка. Перебираясь жить в Годрикову Лощину Лили всё оставила на своих местах, разве что, кое-где, совместным с мужем решением, была заменена кое-какая мебель, но, в общем, интерьер дома либо оставался неизменным, либо менялся исключительно после семейных советов. Кухня. Вот тут всё было подорвано до основания, сравнено с землёй и возведено вновь. Причин тому было несколько, одна из них заключалась в том, что Лили являлась практикующим зельеваром, и не проходило дня, чтобы девушка хоть пару часов не провозилась над котлом, или не просидела за книгами, вторая же - искренняя и всеобъемлющая любовь к приготовлению еды. Так что пространство на кухне было разделено и продумано очень рационально. Здесь всё подчинялось привычке Лили, каждая вещь имело своё собственное, ей предназначенное место. Отдельно стояли шкафы с ингредиентами, колбами, книгами, отдельно - продукты, поваренные книги, специи и прочие необходимые мелочи. Экспериментаторство, легкий оттенок авантюризма, смелость – одни из немногих столь необходимых черт как для хорошего зельевара, так и для отличного кулинара. Лили ими обладала. В результате, стоит сказать, это всё не редко кончалась локальными взрывами и пожарами, но девушка всегда отмахивалась, убеждая мужа, что это неизбежно. Слава Мерлину, в приготовлении пищи Лили была куда более аккуратна, последовательна и частенько следовала рецептам. И именно сегодня девушка увлеклась новым, не опробованным ранее блюдом, тонкий аромат заполнил собой помещение, а процесс отвлек настолько, что юная миссис Поттер не обратила внимание на вошедшего Джеймса, а соответственно, не уделила внимания ни ему, ни его словам. Погасив огонёк под серебристой кастрюлей и переставив её с плиты, Лил обернулась к мужу, оперевшись спиной и ладонями о столешницу, не позаботившись о том, чтобы отряхнуть с лица остатки муки. Мука, к слову, местами покрывало синее платье в белую клетку, на тонких бретелях. Лили так и не привыкла надевать фартук, хотя на свадьбу школьные подруги прислали ей добрую дюжину подобного добра. Мысли сразу унеслись на чердак, где лежали горы не распакованных и не разобранных подарков со свадьбы. - Что, прости? – лицо её сияло искренней и открытой улыбкой, взгляд скользил по любимому лицу, взъерошенным волосам, а потом девушка почти сразу отметила некую напряженность, оттенок. И смысл вопроса достиг цели. Лили тут же поняла, к чему клонил муж. Она довольно давно предчувствовала этот разговор, удивляло только, почему любимый не выдал всё сразу, когда только пришли результаты. Зная Джеймса, можно было сделать только один вывод – разговор предстоял действительно серьёзный и Поттер не стал, как обычно, на волне эмоций поднимать всё, что его волновало, а подождал, пока ненужная горячность схлынет. Ничего хорошего это не сулило, - я не понимаю, о чем тут можно разговаривать, Джим, - как можно мягче начала Лили, - но, если ты хочешь, конечно. Давай обсудим. Лили не сделала ни шагу по направлению к Джеймсу, так как боялась, что стоит подойти к нему – и её решительность потерпит крах и позорно разлетится по сторонам. Нет, у волшебницы была своя четко очерченная позиция, от которой она не было намерена отступать ни на шаг, но, тем не менее, стоило заглянуть в эти любимые, золотистые глаза… Лили тряхнула головой, отгоняя лишние мысли, и волна огненно-рыжих волос разлетелась в разные стороны. Она свой выбор сделала, хотя прекрасно понимала, как трудно сейчас Джеймсу, но пойти ему на встречу не могла. Нет, она совершенно не считала себя особенной, или, способной оказать такую помощь Аврорам, без которой будет невозможно выиграть данную войну. Просто многолетняя дружба с Алисой, соответственно, некое понимание того, как идут дела в аврорятнике, дали понять девушке, что на счету каждый человек, каждая пара рук и глаз. Кроме того, Джеймс, Сириус, не только вступили в орден феникса, но уже успешно сдали экзамены в академию авроров. Так что же, чем она хуже? Тем, что они бравые и смелые мужчины, или тем, что она теперь миссис Поттер? Последние мысли отнюдь не способствовали покладистому настроению. Лили нахмурилась и почувствовала начинающиеся раздражение.
James Potter: Кухня. Место, где всегда царствуют женщины. Любому мужчине сюда путь заказан, потому что нет ничего хуже отвлеченной от готовки представительницы прекрасного пола. Особенно отвлеченной таким заведомо неприятным разговором. Вы когда-нибудь пробовали отнять кость у Цербера, стащив ее из его же кормушки перед вратами Царства Мертвых? Ощущения весьма похожи. Разве что полуразумная зверюга предпочитает сразу же кидаться в бой, а Лили, как и все люди, сначала придерживается правил вежливости и тактичности. К тому же, у его жены только одна голова, а не три, и ходит она на двух ногах. И спасибо тебе, Мерлин, что это так. Это даже забавно – наблюдать, как меняется лицо любимой женщины. Сначала светящееся искренней улыбкой, сменяющейся следом мимолетной задумчивостью и затем являющее легкие признаки начинающегося раздражения. Читать эмоции любимой так просто, но это не дает никаких гарантий тому, как она среагирует на его следующие слова. Это вообще не дает никаких гарантий. В отношениях нужно уметь быть аккуратным, но как, как, дракл дери, можно быть аккуратным и деликатным в вопросе безопасности?! Как тут можно идти на небольшие уступки и приходить к консенсусу, когда нет его, этого консенсуса? Ответ один, и он таков, что Джеймс не собирается идти на попятную и переводить разговор в другое, более радостное русло. Сказал А – говори Б. Джим кивает в ответ последним словам Лили, но пока что молчит. Начало трудного разговора вертится на языке, но не может найти выхода. Облачать собственные мысли в слова порой не слишком удачный ход, хотя, конечно, и к нему стоит прибегнуть в этой словесной битве, которая вот-вот начнется. Поттер вздыхает, прикрывая глаза на пару секунд. Небольшой глоток воздуха перед началом, чтобы немного успокоиться, не начать срываться с продуманной тактики с первых слов. Убеждать. Нужно убеждать, прежде всего. Потом – остальные методы. - Лили, - утвердительно. – Давай подумаем еще раз. Сохатый не знает, над чем тут еще думать, но эта фраза поможет ему связать свои мысли во что-то более-менее похожее на логическую цепочку. В самом деле, он уже все давно решил для себя. Решать за Лили Мародер не может, пусть в таких ситуациях ему бы этого очень хотелось. Нет, неужели она правда не понимает? Как можно с такой легкой решимостью в глазах подвергать себя опасности? Она же такая хрупкая, такая маленькая, по сравнению с ним самим или с Сириусом, или с любым другим магом. - Сейчас идет война. Мы все рискуем, - Мародер выразительно смотрит на свою жену. – Поступление в Академию – это не прихоть или желание, это вынужденное действие. Тебе вовсе не обязательно поступать так же. Ты не вынуждена и никто тебя не заставляет, - бывший гриффиндорец отводит взгляд в сторону, привычным жестом ероша волосы, словно пытаясь найти в собственной шевелюре поддержку. – Пойми, если что, я всегда буду рядом и смогу защитить тебя. Я все что угодно сделаю, чтобы с тобой все было в порядке, - слова срываются с губ прежде, чем фениксовец успевает задуматься об их смысле. Глазами юноша возвращается к лицу своей дорогой женщины, во взгляде ясно читается уверенность в собственных силах. И еще что-то, растекшееся по самому краю радужки, горящее там неугасимо. – Мне будет гораздо спокойнее, если ты будешь в безопасности. В безопасности – это значит дома, а не где-либо еще, даже в окружении самых надежных людей этого мира. Джеймс все еще сидит на стуле, хотя ему уже хочется подняться и оказаться рядом с любимой. Удерживает только желание действительно уговорить ее, донести до нее смысл происходящего, а не победить разум лаской. В их случае такие победы быстро осыпаются, а те, что совершены на словах, держатся куда как дольше. Никакой горячности, по крайней мере, не в самом начале. Трудно удерживаться, ведь нрав-то не из простых, но желание удержать Лили сильнее, чем что-либо, подстегивает к серьезности. Джим может пошутить, разряжая обстановку, но это не спасет. Возможно, в этот раз – да, но затем придется повторить разговор снова, а убегать каждый раз нельзя. «Лили, пожалуйста, пойми меня. Я знаю, ты умная, тебе достанет проницательности понять мои мотивы. Я же не просто так говорю об этом, ты знаешь», - мысли застывают в голове, успев только появиться и дать о себе знать. Поттер ловит себя на том, что слишком напряжен: «Нужно расслабиться. Она поймет. Должна. Может». Сохатый не сомневается в своей жене. Ему даже мысли сомневаться в ней не приходит в голову. Однако же ему так сильно хочется оградить ее от ужасов войны, что у него есть повод сомневаться в одной вещи. В ее сохранности, пока она будет принимать активное участие во всем этом. Мысль, что с ней может что-нибудь случиться, просто невыносима. Захочет ли она понять его?
Lily Potter: Лили повернулась к мужу спиной, переключившись на посуду - после вдохновенного процесса готовки кухня напоминала место боевых действий, и стоило привести всё в порядок. Кроме того, девушка совершенно не желала, чтобы Джим увидел недовольство и досаду, которые она не могла скрыть. - Подумать только, Джеймс, моя безопасность! - сказала она чуть громче, чем собиралась, посуда звенела в руках, - я ни на минуту не сомневаюсь в том ,что ты можешь её обеспечить! А вот ты, похоже, глубоко заблуждаешься в моих мотивах поступления в аврорат. Сказать, что Лили задело предположения мужа о том, что она решила стать аврором исключительно потому, что так поступил он с друзьями - не сказать ничего. Лили на мгновение захотелось запустить в горячо любимого мужчину какой-нибудь тарелкой, но тарелку было жалко, и девушка удержалась от этого опрометчивого поступка. А на самом деле Лили понимала Джеймса, но отступить не могла, по поводу чего испытывала глубокое расстройство и пыталась прикрыть досаду всплесками вполне натурального гнева на благоверного. Повернув кран девушка едва не ошпарила пальцы под потоком горячей воды, но быстро отдернула их и запихнула посуду в раковину. Мечты о чудесном романтическом ужине с мужем быстро улетучились в печную трубу, в первый раз за две недели они остались вдвоём. Сначала утомительная подготовка к свадьбе, церемония хоть и была скромной, но хлопот было не мало, потом собрания ордена, многочисленные друзья, которые неожиданно забегали на чай. Круговерть забот и хлопот. И вот выдался чудесный, спокойный вечер. Лили готовилась к нему с утра: придумала меню, побывала в сладком королевстве, утянув у Фионы замечательный шоколадный десерт с вишней, половину дня провела на кухне, воплощая задуманное – и вот вам, вечер полетел к Моргане. - Знаешь, ты прекрасно знаешь, - продолжила Лили, отмывая посуду, - какие Алиса с Френком приползают каждый раз, как выжатые лимоны. В аврорате не хватает рук, глаз, там не хватает людей, Джим! Нельзя спрятаться, нельзя сидеть дома только по тому, что ты беспокоишься о моей безопасности! Я понимаю твоё беспокойство по этому поводу. Прости меня, ради Мерлина, но на твои желания по поводу того, чтобы меня окружали самые надежные люди этого мира… - Лили процитировала фразу, сказанную мужем, подражая его голосу. А потом внезапно смолка, будто испугавшись сболтнуть лишнего. Многострадальная посуда звякнула, ударившись о дно раковины. Лили влажными руками убрала волосы с лица, окончательно размазав муку по щекам и шее и оперлась на край раковины. Ей очень не хотелось ссориться и спорить с любимым человеком из-за давно принятого ей решения. Она не хотела выбирать между двумя крайне важными вещами: семьёй и авроратом. И очень надеялась, что подобного выбора судьба перед ней не поставит, Мерлин упаси, она понятия не имела, что будет делать в таком случае. - Джеймс, ты будешь ужинать?
James Potter: Отвернулась. Джеймс раздраженно взмахивает рукой в воздухе, позволяя хотя бы части своих эмоций выйти таким образом наружу. Однако Джим старается сделать движение как можно более бесшумным, чтобы Лили по звукам не поняла, что он не настолько спокоен, как хочет казаться. Потому что, драклы дери, Поттер понимает, что вообще ни в каком месте ни разу не спокоен. Спокойствие отсутствует в нем как данность. Точно так же, как у него нет третьего глаза, нет и этого чувства. Уверенность, наглость, желание доказать свою точку зрения, даже серьезность – все что угодно. А именно этого – нет. Хотя, впрочем, вряд ли такой человек, как Сохатый, может оставаться спокойным. Мягко говоря, не стоило даже и надеяться. Голос жены, более громкий, чем до этого, заставляет Мародера перевести взгляд на ее спину. Он? Заблуждается? Бывший гриффиндорец хмурится, продолжая с некоторой долей мрачности во взгляде рассматривать спину девушки. Эмоции, вымещенные не так давно взмахом руки, вновь возвращаются, отдаляя любую видимость спокойствия. Черт, как же это иногда не с руки – быть эмоциональным в определенных вопросах, требующих обратного отношения. Фениксовец держит себя в руках, хотя где-то на краю сознания уже начинает маячить настойчивое желание просто взять и, стукнув по столу кулаком, запереть непослушную женщину дома. И будь, что будет. Пусть злится, обижается, пусть кричит на него, пусть даже рассказывает всем, какой из него ужасный муж – драклы дери, не волнует его мнение окружающих в такой ситуации. Зато у него будет хоть какая-то минимальная уверенность в том, что в нее не попадет шальное заклинание. Все. Большего ему не надо. Юноша с все таким же хмурым выражением лица наблюдает за тем, как любимая моет посуду. Вручную. Своими руками. Моет. Нет, наверное, ему придется долго к этому привыкать. Как магглы вообще обходятся без домовиков? Мало того, что без домовиков – так еще и без магии? Как этим людям удается решать свои бытовые проблемы, вроде поломанных вещей, не прибегая к заклинаниям? Джеймс позволяет себе отвлечься на эти мысли, они странным образом успокаивают его. Просто переключиться на пару секунд, а потом вернуться к насущной проблеме – вот верная тактика. - ...тебе совершенно плевать, - Джим продолжает фразу Лили, перебивая ее вопрос об ужине и совершенно не чувствуя сожалений по этому поводу. Сняв очки, Поттер принимается протирать их краем рубашки от мелких мучных пылинок. Лицо его больше и впрямь не кажется спокойным, теперь там просто смесь уверенности и ярого желания держаться до последнего за свою точку зрения. – Спасибо, Лили, - если бы дело происходило пару лет назад, вместо имени Сохатый назвал бы ее фамилию - это можно понять по его тону и легкой усмешке, - я это уже понял. Пауза. Мародер продолжает неторопливо протирать очки, по привычке уже не обращая внимания на окружающую реальность, вмиг размывшуюся до едва отличимых друг от друга цветовых и световых пятен. Подняв взгляд на жену, но даже не пытаясь щуриться, чтобы разглядеть что-либо, бывший гриффиндорец перестает усмехаться. По крайней мере, теперь это чувство не выражается так явственно в его улыбке. Надев очки, фениксовец внимательно смотрит на девушку, ожидая, когда та уже повернется. - Мне нет дела, кто там и как приползает и приползает ли вообще. Алиса и Фрэнк – они, конечно, очень хорошие ребята, и я хорошо к ним отношусь, но они меня не волнуют, - пожалуй, это прозвучало слишком резко, но юноша собирается выложить все начистоту, а правда не умеет быть мягкой. – Конечно, я буду расстроен, если с ними что-нибудь случится, потому что они авроры, и они – те, кто на нашей стороне и разделяют разумные мысли и идеи, не то что стадо фанатиков по ту сторону баррикад, да и в принципе, они - живые люди, у которых есть свои мечты и желания, но это не то. Все равно что сравнивать метлу маггловского дворника и новенький Чистомет, если так будет понятнее, - Джеймс качает головой с таким видом, будто вообще не в силах понять, как можно не догадаться до такой простой вещи. – Я не хочу, чтобы ты была в это втянута, - раздельно, очень серьезным тоном. Предельно ясно и четко, да и голос звучит совершенно по-другому. Это уже не простая констатация факта. – Ясно? Джим, наконец, поднимается со стула, уверенно и чуть жестко смотря на любимую сверху вниз, просто в силу различий в росте. Карие глаза на этот раз не кажутся теплыми, они скорее будто потемнели, и такой взгляд явно не предвещает ничего хорошего, если Поттер услышит, что ему перечат. Редки были такие моменты в жизни Сохатого, но всякое случается. Что-то такое в голове переворачивается, и Мародер перестает сохранять хотя бы какой-то минимум дружелюбия и теплоты. Хотя, конечно, по-прежнему понимает, что перед ним – его Лили, которой ни в коем случае нельзя причинять боль, как моральную, так и, упаси Мерлин, физическую. Бывший гриффиндорец все же знает границы, за которые никогда не стоит переступать. Просто спор – это особый случай.
Lily Potter: - Ясно, предельно ясно. Так вот заруби себе на носу, Поттер, - тихим голосом, акцент на фамилию, с усмешкой, - я буду аврором. Финал. Посуда торжественно звякнула о дно раковины, расплескав воду. Где-то, очень глубоко, Лили вполне осознавала, что она ведёт себя как глупая девчонка. Растаял и растворился образ матери, терпеливой жены, ведущей хозяйство, не перечащей мужу, лопнул, как мыльный пузырь. Она слишком ценила свою личную свободу, и как-то даже в голову не приходило, что муж может её ограничивать, да ещё и таким образом. Здравое мышление выключилось, уступив место наиглупейшему "делать вопреки". Нет, ей было не наплевать. Совершенно не наплевать о той заботе, которую Джеймс проявлял по отношению к ней. Только, Моргана побери, всё у него выливалось в крайности. В данной ситуации кому-то нужно было уступить, Лили уступать была не намерена, а это значит, что следовало повести себя умнее. Схитрить? Это совершенно противило её натуре. Уж с кем, а с Джимом она всегда вела себя честно и открыто до сумасшествия. Зеленые глаза горят каким-то неимоверным внутренним огнём, практически бешенством: - Хочешь запереть меня дома, как дорогую красивую вазу? Не выйдет, Джим. Лили резко опускает руки, в которых ещё зажаты влажные тарелки и стремительно уходит в другой конец кухни - подальше от супруга, огибая стол и едва не сшибая по пути стулья. Его слова до сих пор гудят в голове тысячей отзвуков. А права ли я, правильно ли у меня расставлены приоритеты? Но сомнение быстро вытесняется новым приливом непонятной ярости: - Так что же ты сам не останешься дома, или, по-твоему, я совершенно за тебя не переживаю? Или мне плевать, да, что с тобой будет? Или ты думаешь, что я жить смогу ,если что-то с тобой случится? Так почему я безоговорочно признаю твоё право идти в аврорат, а ты моё - не можешь? Тарелка с грохотом летит на стол и только в этот момент Лили ловит себя на мысли, что заходит слишком далеко, но остановиться уже не может. Девушка отправляет за первой тарелкой вторую, уже наплевав на целостность прекрасного синего сервиза, что подарили на свадьбу родители. В данный момент над всеми остальными преобладает только одно желание - вбить в голову упрямого оленя то, что она взрослый человек и имеет полное право самостоятельно принимать решения и распоряжаться своей жизнью. - Я знаю, на что я иду. И вокруг война, Моргана её подери! Нет иллюзии спокойной семейной жизни, и не будет её у нас, слышишь? У нас дома штаб Ордена Феникса, не забыл? И мы с тобой в этом ордене состоим. Наша первоочередная задача всеми силами помогать профессору Дамблдору в борьбе с темным лордом! Я люблю тебя, Джеймс, люблю безумно, но, ради Мерлина, оставь этот разговор. Решение принято! И где-то здесь кроется отчаяние. Понимание того, что не будет и быть не может спокойного тихого счастья, о котором она мечтала с детства. Нельзя запереться, спрятаться, укрыться. Умирают люди, умирают друзья - им нужна помощь. И она, теперь уже Лили Поттер, может им действительно помочь. А это значит, что по-другому и быть не может. Лили зачем-то принимается отряхивать платье от муки, ещё больше размазывая её. Тонкие нежные руки напряжены, что выступают синими незабудками вены под тонкой белой кожей, а пальцы сжимают спинку подвернувшегося стула. Где моя волшебная палочка? - мысль мелькает и исчезает, девушка поднимает глаза на мужа. Растрёпанного, рассерженного... уверенного в себе. На мгновение появившееся раскаяние и сожаление, о том, что она обижает его, пропадает бесследно, в раздражении на то, что он полагает, что может просто диктовать, что ей нужно делать. - Ты не прав, - добавляет Лили и обходит Джима с другой стороны стола, направляясь к выходу с кухни, - закончим этот спор, во всяком случае до того момента, когда ты будешь ... - в состоянии принять мое решение без урона для совей гордости, олень упрямый, - до того момента, когда мы будем готовы понять друг друга.
James Potter: Все-таки, спорить с мужчиной и спорить с женщиной – это совершенно разные вещи. Хотя, сказать по чести, Джеймсу сложно представить такого мужчину, чтобы ему пришлось спорить с ним насчет безопасности. Да и женщина, с которой ему по стечению обстоятельств приходится разговаривать на эту тему, всего одна такая, ибо до всех прочих Джиму нет такого дела, как есть до Лили. Эта упрямая женщина смеет спорить в такой ситуации, и это его раздражает, хотя, стоит признать, это же ему и нравится. Где-то на самом краю сознания, самую малость, мимолетно, всего на пару секунд – нравится. И этот ее огонь в глазах, почти что откровенно злой взгляд, лицо в муке, ярко-рыжие волосы – вот фурия, и как в такую не влюбиться? По привычке, старой школьной привычке, Поттер усмехается ей в лицо, давая понять, что, надо будет – запрет и еще как запрет. И никакая сила ему не помеха, будь то хоть любовь, хоть ненависть, хоть отряд маггловского спецназа. Как там было в сказке? Златовласка, спусти свою косу? О, Сохатый купит любимой гору шампуней и расчесок всех видов и мастей. У нее будет достаточно времени, чтобы отрастить пару-тройку метров волос, прежде чем эта война закончится. Самая большая опасность, которая будет ей грозить в этом случае – это парикмахерские ножницы. Идеальный вариант. Мародер провожает жену рассерженным взглядом, позволяя ей свободно перемещаться по кухне, хотя намерение не только ударить по столу кулаком, но и заодно схватить девушку за запястье и хорошенько встряхнуть, чтобы одумалась, крепнет с каждой секундой. Честное слово, так долго продолжаться не может. Терпение – это, в конце концов, немного не про него. Бывший гриффиндорец может быть терпеливым только в очень малом количестве ситуаций, и это определенно не одна из них. На сколько его еще хватит? Секунда? Две? Три? Десять? А, может, рекордное время – минута? Юноша молчит. Молчит, пока Лили вслух задается практически риторическими вопросами. Молчит, пока жена бьет посуду с какой-то зверской увлеченностью этим абсолютно бесполезным процессом. Молчит, пока она разражается новой тирадой, еще более яростной и отчаянной. Джеймс хранит молчание по одной достаточно простой причине. Если он сейчас откроет рот, то совершенно точно скатится до простой грубости, послав вежливость ко всем драклам, вместе с чувством такта и всеми прочими вещами, призванными удерживать людей в рамках. «Невыносимая женщина». Джим не произносит ни слова, пока Лили отряхивает свое платье от муки, хотя едкие фразочки вертятся на языке и так и просятся наружу. Выражение лица у него рассерженное, но все такое же уверенное, как и прежде. Кажется, ни одно слово не поколебало его мнения, ни в одной фразе так и не прозвучал весомый для него аргумент. Просто набор пустых звуков, прозвучавших в исполнении любимого голоса. Они ничего не изменят, в любом случае, что бы жена ни делала. Ее воля поступать в этом разговоре, как угодно, но только одно, что он не позволит ей сделать – это уйти. Поттер хватает рассерженную женщину за руку прежде, чем она успевает покинуть «поле боя». - Успокоилась? – без насмешки на этот раз. Сохатый тянет девушку обратно к столу, не до боли, но достаточно сильно сжимая ее запястье, и заставляет сесть на стул. Одной рукой опершись о стол, а другой удерживая Лили за плечо, Мародер наклоняется, стремясь оказаться не выше и не ниже ее – вровень. Чтобы смотреть глаза в глаза. – А теперь послушай. Орден Феникса – подпольная организация, не требующая никакого специального образования. Главное – разделять взгляды, вот и все, что от тебя требуется. Почему ты думаешь, что не сможешь помогать Ордену, не являясь при этом аврором? Разве от этого твои знания ухудшатся? – юноша улыбается настолько нейтрально, чтобы можно было понять, что он уже взял себя в руки. Если раздражение и чувствуется в нем, то уже не так сильно, как до этого. По крайней мере, пока Джеймс говорит, а не слушает. – Или ты думаешь, что обязательно бегать по полю боя, чтобы приносить какую-то пользу? Тон Джима нельзя назвать спокойным. Зато можно ощутить в нем легкие виноватые нотки и все ту же серьезность, с которой все начиналось. Уверенности же, наоборот, поубавилось, но не настолько, чтобы это было сильно заметно. Ясно одно: Поттер пытается решить дело миром, потому что решать дело войной ему не понравилось. Это в высшей степени неприятное и бесполезное занятие, да и без их ссор кругом хватает огорчений. - И прости. Я не отказываюсь от своих слов, но я не должен был... так резко. Сохатый всегда старается извиниться перед Лили как можно скорее, и этот раз – не исключение. Одно небольшое признание своей неправоты – это уже подвиг. Особенно сразу после смертельных для тарелок разборок. Подвиг и полезная привычка. Спец предложение, скидка до бесплатности, только сегодня. Спешите приобрести.
Lily Potter: Ощущение руки на запястье было таким неожиданным и одновременно возмутительным, что Лили чуть было не совершила неимоверную глупость. Свободная рука дернулась в намерении вкатать любимому весомую пощечину, но девушка выкинула эту затею из головы. Вместо этого попыталась вырваться, но результат был бы такой же, соберись она сдвинуть с места фонарный столб - совершенно бессмысленно и бесполезно. И это только злило, потому, что Лили прекрасно понимала, что муж сильнее и, что соберись он её запереть, он действительно её запрет. Вот только было одно но. При первом же удобном случае, выберись она из под замка, она уйдёт. И уже окончательно. А подобного расклада ей не хотелось совершенно. Шляпа знала, когда безапелляционно засунула юную Эванс на факультет огня. Девушка никогда не отличалась покладистостью нрава и, видимо, именно этот день её характер выбрал для самого яркого своего, неуправляемого проявления, но Лили держала себя в руках, стиснув свободную ладонь так, что ногти впились в кожу. Несколько спокойных вдохов, пока мир не перестал быть окрашен аляповатыми пятнами бешенства, выслушать мужа и поднять на него глаза: - Послушай, я не говорила о том, что принести ордену пользу можно единственно бегая по полю боя. И нет, я не успокоилась. Лили с досадой отклонилась назад так, что рука мужа соскользнула с плеча. Осталось ощущение, что запястье прищемили дверью, потирая руку Лили продолжила: - Я хочу быть аврором, Джим. Я должна быть, я буду аврором, - спокойно, взвешивая каждое слово ,чтобы снова не вывести мужа из себя. Ведьма из Фаарадама свидетель, стоит Поттеру снова начать повышать голос - она уйдёт, хлопнув дверью, а попробует остановить - полезет в драку, - я не могу сидеть дома. Я просто не смогу сидеть дома зная, что мои друзья, что ты, на этом пресловутом поле боя... Ты же знаешь меня, помнишь первый курс? Помнишь, как я полезла в драку с тобой единственно по тому, как ты отозвался о Северусе? Черт, Джим, я не рассказывала тебе, да? Про пожирателя смерти, с которым я столкнулась нос к носу пару месяцев назад. Когда просто делала покупки перед свадьбой. Никто не в безопасности, не может быть безопасности, Джим. Её нет. Нет места ,в котором можно спрятаться и переждать. А вот теперь просто подумай, как будет лучше. Просто прикинь такой вариант - мы будем всё время вместе, пусть и на шахматной военной доске, или ты однажды вернёшься домой, а над Лощиной будет висеть черная метка и тело моё будет валяться на полу рядом с диваном. Невозможно спрятаться, Джим. Это иллюзия. Морок, обман, которому поддалось большинство магов. Темный лорд найдёт и убьёт. И ни за какими стенами ты меня не спрячешь. А на глаза навернулись слёзы, отчаяния и боли. Совершенно неожиданно Лили подалась вперёд, обхватила мужа руками за плечи и уткнулась ему в шею. - Ты дурак, бесконечный глупец, Джим. Рядом с тобой я всегда буду в большей безопасности, понимаешь? Не смотря ни на что Лили не собиралась отступать, более того, она сменила тактику. Она не могла объяснить, почему именно важно было стать Аврором, но, во всяком случае, Лили осознала, что силой характера и позицией «это моё решение» мужа не пробьёшь, а значит, нужно было пойти другим путём. Убедить любимого, что безопасность, о которой он так переживает, возможна исключительно рядом с ним и ни как больше. Сама она в безопасность не верила, ни каким образом, её просто не существовало. А ещё были Алиса и Френк, Лермонт и многие другие, кому нужна была помощь именно в Аврорате. Она знала, что её способности, таланты – всё это необходимо министерству, что всё это прямая дорога к тому, чтобы выиграть эту войну. И что чем больше таких, как она, как Джим, как Сириус будут помогать, сражаться на этом несчастном поле боя, тем быстрее всё это закончится. - Ты сам можешь мне помогать, сам будешь меня натаскивать на боевые и защитные заклинания, ты же знаешь, что я всегда была прилежной ученицей, - улыбнулась Лили, целуя мужа в шею, - ведь в этом нет ничего страшного. И работа аврора не всегда заключается в том ,чтобы лезть в самую гущу событий… Лили взяла в ладони лицо мужа, проводя пальцами по скулам, прислонилась лбом ко лбу и заглянула в глаза: - Ради всего святого, Сохатый…
James Potter: Все еще злится, надо же. Неужели Джеймс успокоился раньше? Он улыбается, едва заметно, буквально на пару секунд, а потом вновь становится серьезным. Н-да, сегодня определенно какой-то не такой день. Во-первых, Джим серьезен. Во-вторых, спокойствие приходит раньше к нему, а потом уже к Лили. В-третьих, это он, именно он, Поттер, пытается убедить другого человека не делать что-то. Благоразумие, годами накапливаемое где-то во внутренних резервах, решило вдруг разом вылиться наружу? Даже не вылиться, а бесцеремонно вывалиться, выбрав, как жертву, жену. Однако Сохатый все еще несколько раздражен. Пусть теперь раздражение и не выражается настолько явно, но отрицать очевидное – глупо. Мародер позволяет любимой отклониться, не удерживая ее, с легкими признаками досады на лице приготовившись слушать очередной монолог, который наверняка опять ни к чему не приведет. По мере выслушивания доводов упрямой женщины, выражение лица бывшего гриффиндорца меняется с досадливо-раздраженного на изумленно-внимательно-насмешливо-недоверчиво-упорствующе-задумчивое, и это еще далеко как не весь список попеременно отразившихся на нем эмоций. Все начинается с усмешки на слова «хочу-должна-буду». Затем эта усмешка трансформируется по мере того, как Лили выкладывает все новые и новые доводы. В какой-то момент фениксовец ловит себя на позорной мысли, что готов сдаться и уступить жене. Драклы дери, что за особая сила (нет, не уличная магия), при помощи которой ей удается убеждать его? Нет, вроде бы она ничего экстраординарного не делала. Просто сидела и говорила. Красиво говорила? Да нет, он может так же. В чем же тогда дело? Юноша никак не может взять в толк, куда подевалось его намерение стоять до последнего против мнения жены, что бы она ему там ни говорила. Вроде бы оно еще с ним, но уже где-то на самом краю сознания, буквально в двух шагах от того, чтобы кануть в лету. Нахмурившись и хмыкнув в ответ на слова любимой о том, что ни за какими стенами не спрятаться, Джеймс всерьез задумывается о том, стоит ли продолжать спор или уже нет. Несомненно, у него есть еще возражения пламенной речи супруги, но стоит ли их высказывать? Джим краем глаза убеждается в том, что недобитые тарелки, конечно, еще остаются, но добраться до них, минуя его, упрямая женщина не сможет. - Я все это понимаю. Может, конечно, не все знаю, - Поттер усмехается, с укоризной глянув на Лили. Почему она, интересно, не рассказала ему про пожирателя в магазине? Впрочем, лучше поздно, чем никогда. – Но я все еще думаю, что... Что Сохатый думает, он рассказать так и не успевает. Собеседница, как ему кажется, изначально не собиравшаяся выслушивать его, выкладывает решающий аргумент. Точнее, один решающий аргумент и много добивающих факторов. Как-то немного трудно спорить с женщиной, когда она вас обнимает. Тем более – с любимой, свежеиспеченной женой, которая явно собирается свести весь спор на нет, попросту лишив своего мужа какой-либо возможности соображать. Мерлин, ну почему в такой неподходящий момент, а?! «И это она-то не полезет в гущу событий. Я что, выгляжу настолько наивным?» Мародер прикладывает все человеческие, нечеловеческие и вообще всевозможные усилия, чтобы не поддаться на провокацию, хотя очень хочется послать все к драклам – и будь, что будет. Выдавив из себя какую-никакую, но насмешливую улыбку, бывший гриффиндорец отнимает руки Лили от своего лица и отодвигается, чтобы, упаси Мерлин, не пойти на попятную. - Лили, мне кажется, ты применяешь запрещенные методы убеждения. «И нехило так применяешь. Применяй почаще». Следует признать, лично фениксовец ничего против этих методов не имеет, будь решаемый вопрос не настолько серьезным. Впрочем, от начальной серьезности юноши не осталось уже никаких напоминаний, потому что вся окружающая действительность дружно решила сбить его с верного пути серьезного и вдумчивого молодого мага. И сбила. Единым порывом, как говорится. Теперь перед женой – кто? Насмешливый Джеймс. Поэтому можно сказать – что? Победа практически в руках у рыжеволосой ведьмы. Может, Джим еще и колеблется, но теперь из-за несколько другого вопроса. - Ты как себе это представляешь? Чтобы я натаскивал тебя? – сделав ударение на последнем слове, выразительно смотрит на любимую Поттер. – На боевые – еще ладно, но на защитные? Или ты думаешь, что я кому-нибудь позволю в моем присутствии накладывать на тебя боевые заклинания? – с явственным подтекстом «убью всякого, кто посмеет», интересуется Сохатый. Да, он наконец-то похож на себя – насмешлив, уверен и никаких признаков серьезности. Беспечность? Может быть. Хотя, беспечные люди не задают таких вопросов. Наверное.
полная версия страницы