Форум » Годрикова Лощина » Пещеры » Ответить
Пещеры
Game Master: За деревней местность открыта – это ряд холмов, возвышающихся один над другим. А несколько дальше, в холмах, и начинаются пещеры. Мрачное и неприглядное место. Когда-то, пару веков назад, здесь располагались шахты, но добывать там стало давно уже нечего, и их забросили. Половина сооружений обрушилась сама собою, и теперь это просто каменные лабиринты, в которых живут разве что стаи летучих мышей и бесчисленное множество крыс. Мокро, сыро, темно, влажно и липко. С кривого потолка кое-где, в отдаленных концах, струйками сбегает вода из грунтовых рек. Острые камни, неровные стены, мрачные низкие своды. Пещеры уходят глубоко в толщу земли, и неизвестно куда ведут и где заканчиваются. Дополнительные локации для квеста: - Вход в пещеры, до завала. - Древние могильники – место магической ловушки. Именно здесь был обрушен свод пещеры. Каким-то невероятным образом тут смогло образоваться небольшое свободное пространство, окруженное с обоих сторон обрушенными камнями. - После завала, в глубины лабиринта пещер. Очутившиеся в пещерах маги понимают, что аппарировать невозможно. И только Пожиратели знают, что эта зона антиаппарации кончается на несколько уровней ниже.
Ответов - 31, стр:
1 2 All
Game Master: Гулкое эхо тяжелых шагов перекликается, отражаясь от мокрых неровных стен. Великаны хорошо ориентируются в пещерах и точно знают, куда им надо. Потолок поддерживают черные деревянные сваи, стены – слева и справа – близко, то сужаются то расширяются. Они кажутся зелеными отливающими матовым в мечущемся свете волшебных палочек. Туннели раздаиваются. Пожиратели могут притаиться за любым поворотом и поджидать. Пот капельками покрывает лоб. Но куда идти? Вдруг из одного туннеля доносится крик боли, и смех. Этот смех ни с чем не спутать. И дальше, быстрым шагом, почти на ощупь. Все ниже и ниже. Уклон пола затягивает за собой. Кончаются сваи и ржавые рельсы с вагонеткой, начинаются самые настоящие пещеры. Темный запутанный лабиринт, уводящий куда-то далеко в холмы. Кто знает как далеко от Годриковой Лощины второй выход. И ведь он есть, раз великаны куда-то стремятся. И они уже недалеко. Явственно слышны крики беспомощных магглов и грубый говор гигантов. Так. Они за очередным поворотом. Но что это? Свет палочки выхватывает кривой оскал, под ногами раздаются хруст. В стену пещеры, в задубевшую спрессованную землю, подтачиваемую подземной рекой, вделан улыбающийся гладкий череп. И еще один и еще. А под ногами, в грязной хлюпающей воде - кости, человеческие кости. Говор великанов слышен еще ближе. Несколько резких быстрых шагов вперед, вскинутая по-боевому волшебная палочка. Вот он – великан. Последний. Остальные дальше, не дать им уйти. И тут оглушительный взрыв. Пещера содрогается, пол и потолок перестают существовать, свернувшись в тугой узел. Стены все ближе и ближе, камни повсюду. Великан падает первым, придавленный огромным осколком скалы вперемешку с черной влажной землей. С ним же погибают магглы, задавленные его тушей и оползнем. Назад или вперед! Решайтесь… Там можно пройти. Главное не стоять. Но поздно. Для кого-то из них уже слишком поздно.
Bellatrix Lestrange: Больше всего в этой церкви все же раздражал недостаток дверей. Ни войти тебе по-человечески, ни выйти даже. А еще к ним потом спрос и жалобы, мол, почему все разнесли. Так ведь никаких нормальных условий работы. Аппарацию и то заблокировали, гады. Для Беллы было в новинку бежать с поле боя таким вот образом. Согласитесь, мгновенно исчезать в самый подходящий момент куда эффектнее, да и ищи-свищи ее потом по всей Англии. А вот так позорно бежать от преследователей, успевая только защищать себя магическими щитами..Что ж, все бывает в первый раз. Радовало лишь то, что в условиях были приравнены обе стороны, а значит, у противника нет никаких преимуществ, кроме разве что ее подвернутой ноги. Но ничего, она и на одной доковыляет, не будь она Беллой Лестрейндж. Тем более в такой то компании..Услышав слова Розье про старшего Крауча, Белла не сдержала довольной улыбки и мысли о могуществе Темного Лорда. В очередной раз, в какой уже по счету, Лорд многое предвидел. Великий человек, великий маг. Куда этим простакам тягаться с его гением? Покосившись на Барти, женщина лишь сухо кивнула. План в силе. Сквозь прорези в маске она быстро окинула взглядом площадь. А вот и работнички подоспели, вовремя, ничего нельзя сказать. Цирк уехал, а клоуны остались.. А где-то среди них и главный зритель, для которого и разыгрывается очередное представление. Как сильны, интересно, отцовские чувства и интуиция. Сможет ли человек-железное сердце среди дыма пожарищ и этой метели распознать в лже-заложнике родную кровь? Или и он стал уже почти как мы, не ведя счет людским потерям, не мучаясь совестью промозглыми ночами, хм? Вот и проверим, правду ли люди говорят, и хватит ли господину Краучу силенок произнести заветное Непростительное заклятие. До встречи, господа, наше шапито уезжает на гастроли, прошу не отставать! Только сегодня и только сейчас уникальное представление в пещерах. Вы этого не забудете ни-ког-да, я гарантирую. Белла старалась бежать, однако силы медленно оставляли ее. Дышать было почти невозможно, но она позволила себе перейти на шаг, только достигнув входа в пещеру, и тут же хрипло закашлялась. О большем отдыхе не могло быть и речи, ведь пока другие скрылись с места событий, на них остался еще один сюрприз. Не было большей награды, чем осознавать доверие Лорда к себе, и она была готова сдохнуть здесь и сегодня, как загнанная собака, но унеся с собой на тот свет пару паршивых овец, в том числе и Крауча старшего. Великаны громыхали где-то сзади, надо было успеть, пока эти тупицы не испортили всю задумку. Беллатриса огляделась, смеясь про себя еще одной иронии. Скоро к этим косточкам прибавится новая партия. Идеальное место для наших глупых мышат и идеальная смерть. Даже слишком быстрая, чтобы осознать всю прелесть этого плана, но Лорд бывает щедр. - Какой интерьер, господа, - восхищенно, но с долей шутки, обратилась Белла к своим товарищам. Ее голос эхом ударил по сводам пещеры. Спихнутый в воду ее ногой череп с громким «бултых» только добавил красок в аккомпанемент. Слышимость в пещерах была прекрасной, однако преследователи еще были слишком далеко. Они узнают об их прибытии, как только появятся гиганты, эдакий «сыр» для их ловушки. Кстати, о сыре. -Барти, милый, ты сам изобразишь жертву, или тебе помочь? – не стесняясь того, что в принципе ничего плохого к юнцу она не испытывала, Белла, направив палочку, произнесла «Круцио» и тут же засмеялась от криков мученика.
Barty Crouch Jr: Пыль захламляла легкие, ее залпы сшибали с ног, затмевали окоченевшее солнце. Барти хватался за рушившиеся на прищуренных глазах стены, стараясь как можно скорее выбраться из храма надежды, разобранной по кирпичикам. Никакого воодушевления – абсолютное отсутствие чувств: только сосущая пустота и невыносимая боль в висках. Снующие повсюду авроры, которых несомненно прибавилось, радости тоже не превностили. Но до них, если честно, не было никакого дела, бравые Министерские ребята превращались в очередную преграду на пути к цели, при мысли о которой Крауча колотила нервная дрожь. Но дорога начиналась там же, где кровавый след, оставшийся судя по всему от протащенного по снегу маггла, создавал жуткое подобие тропинки. В лицо неожиданно хлынул холодный поток ветра, смешанного с колючими снежными хлопьями, - это Розье резким движением сорвал с Барти маску и, подбросив ее в воздух, тут же отправил в небытие с помощью незатейливого «Эванеско». Чтобы развеять всяческие подозрения, поступающие извне, Крауч стянул с головы и капюшон. Однако ледяной воздух не делал мысли более четкими, как бы хотелось самому юноше, а ветер, трепавший соломенные волосы, сметал остатки уверенности в казавшемся доселе идеальном плане. Удивительно, но без маски Барти почувствовал себя гораздо более уязвимым, чем в ней, отчасти от того, что соратники теперь могли отчетливо видеть ужас в его глазах, благо им было не до этого. Осознание происходящего пришло к Барти слишком некстати. Ивен, выворачивая ему за спину руку, шипел что-то почти на ухо, однако голос его доносился откуда-то со стороны, из другого мира. К черту слова, которые неуместны, они обретут материальность после, если все закончится в их пользу. Крауч только и смог, что слепо окинуть Пожирателя бешеным взглядом. Считая себя далеко не последним звеном в этом жизни, юноша не привык к подобному обращению, а точнее вовсе считал его неприемлемым по отношению к себе. Глоток спасительного кислорода, замораживающего легкие, и смирение перед неизбежным. Неподалеку орудовала делегация из Министерства… В голове звенел заливистый смех Марлин, ее восклицания по поводу его актерского таланта в то время, как он паясничал, изображая кого-то из их общих знакомых. Как же давно это было… Что ж, вот и настало время применить этот талант по назначению. Очередные старания привлечь внимание всегда одного и того же человека… Оставалось надеяться, что на этот раз они не потерпят полное фиаско. Или?.. - На помощь! Кто-нибудь! – вполне натурально надрывался Крауч, в то время, как Белла и Ивен волокли его в пещеры. Пути к отступлению не было, да и не могло быть. С самого начала конца. Это лучший момент, чтобы навсегда отречься от всего, чтобы ненадолго оттолкнуть в сторону почти безразличную усталость. За спиной Барти отчетливо слышал шорох мантий, гул голосов и ощутимые даже для стен пещеры удары громадных кулаков – признак четкой работы авроров и великанов. Скрывшись вместе с «компанией» в одном из разветвлений, юноша оперся спиной на влажную каменную глыбу и совершенно не успел среагировать на выпад Беллатрисы. А ведь этого стоило ожидать… Волна невыносимой боли, вторая за этот вечер, накрыла с головой: собственный крик безжалостно оглушал, и Барти больше не мог держаться на ногах, сбитый мощным потоком. Все вокруг перестало существовать. Они остались тет-а-тет: только всепоглощающее мучение и он. Я готов терпеть. Готов терпеть все, что мне предначертано, если в итоге это поможет вознестись, растоптать все незначительное. Я не жду помощи ни от авроров, ни от отца, и уж тем более не от тебя, Белла, мне принесет спасение только боль, но и она совсем скоро угаснет.
Bartemius Crouch Sr.: Показалось, привиделось в дыму и копоти улицы, среди беспорядочных криков, падающих камней, мечущихся маглов. Гулкие стены создавали сильный резонанс любым звукам, каждый начал отдаваться в висках, потому что этот голос слишком похож на тот, который с оскорблёнными нотами взывал не далее, чем несколько часов назад. Нечётко видно лицо, а светлым волосам Бартемиус давно хотел придать подобие порядка, но времени на очередные споры каждый раз не хватало. Как оказалось, подозрения не были лишены оснований, раз этот юнец здесь, да ещё и выбрал прекрасную компанию – надо постараться, чтобы в первый же раз попасть на глаза Пожирателям, сделав это настолько умело. Ярость зарождалась вместе с абстрагированным чувством беспокойства – Крауч дорожил своей семьёй, а любые непредвиденные обстоятельства могли разрушить имеющееся. Глядя на то, как исчезает из виду его ребёнок, он поджал губы и резко взмахнул палочкой, но вовремя предотвратил попытку ненависти захватить себя. Если добродетельного сына ещё не убили, значит, он нужен им живым, а посылать заклятия равноценно убийству своей плоти и крови – чего делать начальник департамента не собирался. Ввязываться в подобное – слишком непохоже на тебя, так что ты хотел доказать тем самым? Ты доказал свою полную беспомощность, стоило ли оно того. При мысли о том, что этим поступком Крауч-младший подставил отца, мужчина прижал указательный и средний палец ко лбу, пытаясь избавиться от нахлынувшей череды эмоций. Крайнее раздражение переплеталось с бьющимся где-то внутри опасением за судьбу юноши. Эти нелюди в состоянии сделать что угодно, дабы спровоцировать на необходимые им поступки, но нельзя допустить их преимущества. Однако, у них уже есть преимущество – крайне ценный заложник... Внутренний голос не давал ответов на вопросы, что и следовало ожидать. Оставшимися в живых в церкви займутся специальные отряды. Бартемиус аппарировал сначала к тому месту, где только что находился его сын, а затем раздался ещё один хлопок аппарации – и он был позади убегающих пожирателей. Твари, которых надо уничтожать, давить как вредных насекомых, а метки на руках – вырезать после смерти, потому что это сможет очистить их тела. Грязь, грязь, грязь... Глаза уже горели едва ли не фанатичным огнём, Крауч не замечал никого рядом, глядя только вперёд. Погоня привела к пещерам, где группы авроров загоняли остатки великанов в тёмные подземелья. - Шеф, почти все... – но мужчина не слушал заметившего его подчинённого. Важно – не это, слова сливались с обстановкой, перерастая в неразборчивый гул, из которого выхватывались только отдельные фразы. - Там... они укрылись магглами как щитами, трое... и пожиратели с каким-то парнем, мы не успели... – выдохнул темноволосый волшебник. Ничего не объясняя, глава департамента ринулся ко входу в один из тоннелей, куда указывал маг. Вместе с ним – ещё несколько авроров, но, наверное, даже если бы их не было, Барти не обратил бы особого внимания. Люмос – на кончике палочки зажёгся мерцающий огонь, столь яркий в непроглядной темноте. Вглубь уходила одна «дорога», разветвлений не было и это упрощало задачу. Впереди слышны грузные шаги, приглушённые голоса отдаются от стен и эхо повторяет окончания слов, оторванные и потому бессмысленные. Нет обсуждения единого плана – да и плана нет, Краучу ясно только то, что нужно освободить сына и сделать это с минимальным риском для собственной персоны. Не позволить продолжить отвратительную игру. Да и правда, зачем им Барти кроме как для этого... Повороты начались незаметно, но группа шла в удивительном единодушии, вероятно, помогал раскатистый грохот от ног гигантов и грубые голоса. Направление вихляло, затхлость места давила на сознание, вытесняя другие мысли, кроме как желание уничтожить всех, по вине кого Бартемиус участвовал в этой ненормальной гонке. До чего же мерзко.
Frank Longbottom: Беда не приходит одна. Так и думалось, когда дрожащие стонущие стены церкви остались позади. Монолитное когда-то сооружение не выдерживало, крошилось и лопалось на глазах. Но над их головами было небо, снова небо. Одна опасность минула, унеся за собой множество жизней, оставив живым восстанавливать то, что осталось. Церковь теперь держалась только из-за во время наложенных на нее чар, а перед членами Ордена Феникса предстала деревенская площадь. Разрушенная, растоптанная. Фрэнк словно видел картинку не из этой, из совсем чуждой реальности. Так сильно отличалась она от того, что он видел перед тем, как скрыть под крышей храма. Шел снег, настойчиво забивался под одежду холод. Удушающе пахало гарью, сладкий тошнотворный запах забивался в легкие, и хотелось опуститься на колени и опустошить желудок прямо в сугроб, который был не белым, а красным, весь в жутковатых прожилках. Глубокие громадные следы великанов, оставленные в снегу, замерзали красными озерцами. И такие лужи были повсюду. Преследовать Пожирателей не было смысла, и аврор это знал. Как только те, подобно крысам, сбежали из церкви, то они тут же аппарировали. Теперь они могли быть где угодно. В другом графстве, или у тебя за спиной. Вокруг копошились, кричали и переругивались министерские маги, создавая невообразимый гомон и суету. На мгновение сознание Лонгботтома выключилось, задавив все безумие. Алиса. Он нашел руку жену и сжал ее пальцы, сам не сознавая что делает. Кончено? Все кончено? Мимо в спешке пробежал мужчина в темно-фиолетовой мантии, задев плечом Фрэнка. Аврор очнулся. Конечно, еще ничего не кончено! Лонгботтом проморгался, стряхивая с ресниц налипший снег. Только сейчас он ощутил насколько холодно на улице. А он и Алиса были только в домашней одежде. Еще ничего не было кончено, и в них нуждались. С вернувшейся к нему энергичностью, решительно отмахиваясь от целителей Фрэнк за несколько минут отыскал мантию для жены и себя. При этом он успел выловить знакомого аврора и узнать у того последние новости о битве. - Пожиратели отступили. Деревня наша. Крауч у пещер, там что-то происходит, - хрипло сообщил он Алисе, все еще не владея в полной мере голосом. Он накинул ей на плечи тяжелую шерстяную мантию, не слушая возражений, тщательно застегнув все пуговицы. Товарищи из Ордена могли заняться пострадавшими, у авроров же была другая задача. По жесткому выражению глаз Фрэнка было ясно, что он твердо настроен поймать сегодня кого-то из Пожирателей. К пещерам Лонгботтомы прибыли слишком поздно, чтобы увидеть всю развернувшуюся трагическую сцену. Команда авроров скрывалась в зияющем чернотой провале старой шахты. Аврор узнал в одном из магов мистера Крауча. Ну что ж…Им выбирать не приходилось. Кивнув своей верной напарнице, Фрэнк зажег на кончике своей волшебной палочки огонек и тоже двинулся вслед за ними. В пещерах было мокро и неприятно, по ногам тянуло сыростью и холодом. В темноту туннеля уходили ржавые рельсы. Вдали можно было видеть свет палочек от первой группы авроров. Миг – и он пропал. Волшебники повернули. Грохот тяжелых шагов отдавался в ушах. Великаны. - Догоним? – полуувтердительно спросил Лонгботтом у жены, - Но ты можешь остаться, - добавил он тихо, - Сейчас помощь нужна везде. И не обязательно сюда соваться именно тебе. Конечно, Фрэнк был в курсе некоторых изысков Алисы, и не видел необходимости в том, чтобы она непременно участвовала.
Alice Longbottom: Чёрт, всё как в тумане… Хотя, почему как? Действительно, убегая из церкви, один из Пожирателей Смерти опять заметал следы, используя дым. Оказавшись, наконец, на площади перед церковью, Алиса первые несколько мгновений просто стояла, застыв на месте, и судорожно пытаясь оглядеться по сторонам. Непонятно, где было хуже на самом деле. Там, внутри - под разрушающимися на глазах каменными сводами храма, или здесь – на улицах сожженной чуть ли не дотла деревни. Меньше всего хотелось думать о близких людях, которые имели несчастье проживать в Годриковой Лощине. О матери, о друзьях из Ордена Феникса, о том, что можно, например, придти и найти на месте их с Фрэнком дома в лучшем случае какие-нибудь развалины. А перед глазами сновали Министерские работники, куча знакомых лиц, репортёры, целители, авроры, огромное количество людей. И повсюду – кровь, трупы, магглы, волшебники… Создавалось такое ощущение, словно Британское Министерство Магии отправило сюда едва ли не всех, кого вправе было отправить. Вдохнуть холодный воздух. На миг прикрыть глаза, чтобы только не видеть всей этой паники и суеты. Почувствовать прикосновение руки Фрэнка – и с облегчением выдохнуть, осознав, что муж по-прежнему рядом. Тот уже выловил в толпе кого-то из знакомых, Алиса попыталась сделать тоже самое – бесполезно. Где-то рядом промелькнула фигурка Матильды Ланкастер – и скрылась на одной из улиц. Молодец, девочка, старается. Когда-нибудь наверняка станет профессионалом. Мгновением позже, среди всё той же толпы – Лермонт. Или нет? Показалось, наверное. Но если не показалось – хорошо, что жива и здорова. А потом снова – голос мужа и что-то тёплое, согревающее, накинутое на плечи. Ну, что ты, Фрэнк. Нет, не стоит, если Крауч у пещер, то надо к пещерам, не время думать об одежде… Но он уже подумал. И за себя, и за неё. Алиса только и успела, что шепнуть тихое спасибо, затерявшееся в шуме, царившем вокруг, после чего крепче сжала в руке рукоятку волшебной палочки и аппарировала к пещерам вслед за Фрэнком. Авроры уже здесь. Люмос Максима – ради Мерлина, только побольше света. И – вперёд. Пещеры. Случается так, что на этой работе приходится сталкиваться с собственными страхами лицом к лицу. И выбора здесь нет. На самом деле нет, несмотря на то, что вот сейчас Фрэнк в открытую его ей предлагает. Хотя сам, наверное, уже прекрасно понимает, каков будет её выбор. Эл только тихонько фыркнула – как тогда, ещё в школе. Когда ей твердили о том, что девушкам лучше играть охотниками, а не загонщиками. Или о том, что работать с драконами – не женское дело. А потом посмотрела на мужа взглядом, говорившим – Лонгботтом, можно подумать, я сейчас развернусь и уйду, оставив тебя в этих дурацких страшных пещерах. Ага, конечно. Я хоть когда-нибудь где-нибудь позволяла себе это? И не надо на меня так смотреть, справимся, не в первый раз. - Догоним. Даже не думай идти туда один. Я с тобой. Раз уж сам… Кстати, какого гоблина туда и вправду полез сам Крауч? И, не теряя времени – дальше. По мерзким тёмным тоннелям, старым шахтам, каменным лабиринтам. Сосредоточиться на том, что происходит впереди. Только не дать предательской панике возможности овладеть тобой. Отключить эмоции, оставить свои страхи далеко позади. Тяжелые, мрачные, нависающие зачастую над самой головой своды черного, будто отполированного камня. Едва различимый, на грани слышимости, и одновременно с этим – до мурашек по спине раздражающий – мерный стук капель. Духота и влажность – и темнота, пожирающая жалкие клочки света. Сырые стены, скользкий пол, неровный потолок. Отчаянно хотелось пожертвовать лучом света ради бесполезного, казалось бы, пока – магического щита перед собой. Ага, а заодно и позади себя. Да везде, ибо с ума можно сойти от этого давящего ощущения всё той же клетки. По логике вещей повода для паники не было – аппарировать можно в любую секунду, в отличие от недавнего боя в церкви. Но страхи редко поддаются логике, а едва ли не главным страхом Алисы Лонгботтом были всевозможные каменные своды, гроты, пещеры и подземелья. Наконец, впереди показалась группа авроров с начальником Департамента Магического Правопорядка во главе. - Мистер Крауч! – Глупо было бы спрашивать у начальника, отчего он сам отправился в погоню за великанами, когда по обыкновению так заботился о собственной безопасности. Глупо, да и не время. Гораздо важнее теперь – заботиться о его безопасности в сложившихся обстоятельствах. Как-то слишком странно тот рвался вперёд, навстречу великанам и Пожирателям Смерти. Как только Лонгботтомы догнали коллег, Алиса едва заметно кивнула мужу, указывая палочкой вглубь очередного тоннеля. Где-то здесь заканчивались старые шахты, а что там, ниже – одному Богу известно. – Будет лучше, если мы с Фрэнком пойдём впереди. – В голосе не слышится предложение, или вопрос. Только уверенность, утверждение. Она прекрасно понимает, что перед ней начальник, и отдавать приказы, решать, кому и куда идти – это его дело, а не их. Но одновременно с этим осознаёт, что действует правильно. Этот вариант – единственно возможный. Чем ниже спуск – тем холоднее. Не смотря на поспешность погони, тёплую мантию, резкие и активные движения – холодно. Дыхание превращается в пар, и от давящей тяжести стен по-прежнему хочется оказаться где-нибудь подальше отсюда. Луч света скользит по камням, неосторожно освещая прямо под ногами чьи-то кости. Чуть в сторону – череп, ещё один, и едва ли не человеческий скелет. - Мерлин, да тут целое кладбище. – Глухим голосом, тут же гася свет и всё-таки выставляя щит. Скорее, по инерции, чем осознанно. А потом грохот шагов великана – впереди. Снова выпад – но заклинание произнести она так и не успевает. Внезапно пещеру оглушает такой грохот, что на мгновения вообще перестаёшь понимать – что происходит вокруг. Алиса оборачивается к Фрэнку в тот самый момент, когда каменные своды впервые содрогаются, будто под действием какой-то неведомой силы. И вот теперь в её глазах – не просто страх. Не просто паника. Там самый настоящий ужас. Иррациональный какой-то кошмар. Мгновенно парализующий, лишающий возможности соображать, действовать, видеть, слышать. Есть только огромная волна леденящего страха и ощущение безысходности. Даже если выход есть – она ни за что его сейчас не увидит. Не увидит и того, как с грохотом свалился великан, придавленный огромной каменной глыбой. Пещерный свод рушился необратимо, первым делом вместе с великаном погребая под собой несчастных магглов. Кажется, теперь клетка захлопнулась окончательно.
Lily Potter: Кофе? Конечно, но беременным… умолкнуть на половине слова, кофе для Алисы. Побольше молока, пара капель кофе, теплая кружка. Держи, дорогая… Грохот. Сумасшедший шум, Френка с Алисой будто ветром сдуло. Джеймс! Подозрительно закачавшиеся стены. Раз. Два. Три. Темно. ---------------------------------------- Лили открыла глаза, вокруг было ... Вокруг ничего не было. Вместо побуждения немедленно вскочить - нащупать палочку в нагрудном кармане. Руки, ноги, всё цело. Плечо под свитером саднит и странное ощущение холода, как от долгой неподвижности. Свободную руку вперёд, показалось, или это действительно та люстра, которую она выбирала с особой тщательностью? Не всё ли равно... И тут дошло. Потолок. Потолок рухнул! Лили повернула голову и увидела рядом с собой ножки дивана, почему-то это показалось очень смешным, ножки дивана... Вот тут сообрази, что делать. Тронуть потолочные балки она не решалась, позвать на помощь, мало ли кто услышит? Не сам же потолок на голову свалился. По здравому рассуждению - надо выбираться. Заклинание левитации приподнимает балку, достаточно, чтобы протиснуться в пространстве у дивана, ей так нравился его глубокий приятный оттенок, отличный был диван. Но не успела Лили и руку просунуть в щель - тут же горячие пальцы на запястье. О, эти пальцы, она никогда не перепутает ни с чьими чужими. - Лили? - Да, Джеймс, - благодарность мужу, поцеловать, обнять, тихо прошептать, как испугалась - нет времени. Всё потом. Небольшая передышка, стоя рядом с ним по реди своей собственной гостиной. Посреди того, что от неё осталось. Вот тебе и штаб Ордена Феникса. Вот тебе и заклинания, рассчитанные на магическое проникновение. Кому могло придти в голову, что крышу стоит защитить от куска скалы? Что же, в конце концов, происходило, что стряслось? Алиса говорила, что начала привыкать к войне, Лили тоже про себя думала, что её мало чем можно удивить. Глубоко копнула. Увидав то, что творилось вокруг она побледнела и почувствовала непривычный ещё прилив тошноты. Силу воли - в кулак ,всю себя - в кулак. Слишком было холодно, Лили мельком осмотрела мужа, жив ли, здоров. На беглый осмотр Джеймс был взъерошен, перепачкан, но вполне дееспособен. Потолок обвалился четко в гостиной, наверняка уничтожив огромную мозаику, пазл, что они с мужем собирали уже больше недели. Замечательный подарок Сириуса на рождество. Всё свободное время Лили и Джеймс, словно дети, ползали вместе по полу спальни и складывали картину из маленьких разрозненных кусочков. Лили это было не в новинку, а Джеймс был в восторге и всё пытался приделать разные части друг к другу, просто чтобы посмотреть, получиться ли ещё какой-нибудь другой узор, а не тот, что на коробке. Мерлин, какие глупости лезли в голову. За всеми мыслями Лили пнула ногой шкаф, дверцы жалобно скрипнули, две теплые мантии, одна на плечи, вторую Джеймсу. Дальше из дома, пока вновь что-нибудь не рухнуло на головы. Стоя на чудом уцелевшем крыльце Лили разглядела великанов, которые неслись со всех ног к пещерам. Почему-то мысль, что тут делают великаны, не посетила голову юной миссис Поттер, так же, как не возникло сомнения, что произошло. Годрикову Лощину просто смешали с землёй, растоптали, размяли, размазали. Пришли ночью, когда все спали, как трусы и воры. - К пещерам, - негромко обозначила она мужу, куда направляется. Она знала, что Джеймс будет с ней солидарен. Сама же Лили думала только о том, как добраться до того, кто всё это учинил, и скрутить ему голову. Пару раз. Против часовой стрелки. Легкий хлопок аппарации и Лили замерла у входа в пещеру. Было почти уже тихо, глубокая ночь. Что они пропустили, пока лежали там, в гостиной под обломками крыши? Скольких уже не вернуть? Алиса, Френк, всё ли с ними в порядке? Как Сириус, как остальные? Джеймс, любимый мой, только не оставляй меня… А во рту горький привкус кофе с молоком. Мельком оглядеться и, пока нет мужа, осмотреть плечо, которое странно и томительно ныло. Левую руку немного покалывало, но особой боли не было, видимо на пол утянул кусок штукатурки, спасая от прямого попадания балкой по голове, мучительно подташнивало. Лили только крепче сжала волшебную палочку в руках, откинув со лба копну волос, покрытых пылью и штукатуркой ,как снегом.
Bellatrix Lestrange: Я знаю, что ты чувствуешь сейчас..Будто твое тело выворачивают наизнанку и трещат по швам все слабые нити, прошивающие насквозь. Да, Но.. Удастся ли мне вывернуть наизнанку и твою душу, Крауч? Ты закрываешься в себе, моя бедная «мышка», и все, что остается мне, упиваться твоим криком, помноженным на себя же благодаря эху... Все во мне откликается на твою боль, поднимая тонкие волоски на белоснежной коже, что покрылась мурашками... И я ведь знаю, что ты не сделаешь мне ничего в ответ.. Странная уверенность.. Но нет, мой милый мальчик, ты умеешь принимать подарки... Даже если я дарю тебе боль. Она стояла и смотрела вниз, где корчился юноша, с видом покровительницы, а вовсе не так, как прежде мучила магглов. Ей хотелось, чтобы он не сжимал инстинктивно веки, хотелось видеть глаза этого мальчика, считающего себя взрослым, хотелось дотронуться до горящего изнутри лба, с которого откинулись пряди соломенных волос, почувствовать жилку на виске, а через нее и все его мучения. Что это с ней? Почти-нежность? Нет, просто его агония была уж слишком красивой среди могильного холода пещеры и чужих останков. Как тонкая красная черта между жизнью и смертью. Беллатриса наконец опустила палочку, хотя соблазн упиться чужой болью до самого конца был слишком велик. Просто ей почудилось, что к ним уже совсем скоро пожалуют гости. Великаны вели своих преследователей к цели. Не обращая внимания на слабость Крауча, она вцепилась в его плечо, на всякий случай, укрываясь за одним из валунов. Ловушка была установлена, насколько она знала, не здесь, но в любом случае им лучше было не попадаться на глаза. Только проследить сработало ли, и если что устранить неполадки как можно быстрее. В голове Беллатрисы будто заработал невидимый таймер. Она знала, что следовало как можно быстрее оказаться в Карлсроке, туда наверняка уже прибыла основная часть выживших Пожирателей. А заставить Лорда ждать..Даже мысль об этом пугала ее куда больше, чем все эти шавки из министерства снаружи и преследователи. И вот капкан захлопнулся. Казалось, вся пещера содрогнулась от одного лишь единственного обвала. Белла крепко прижалась к валуну, чтобы не потерять равновесия, и из нее вырвался торжествующий вопль: -Даа! И так будет с каждым, кто встанет на сторону грязных выродков, - с чувством плюнув на землю, женщина обернулась к Барти, - идем! Что ты встал? Счетчик неумолимо отсчитывал секунды, которые они тратили на то, что задерживаются. Все, ловушка сработала, похоронив под собой особо рьяных, остальным же пути сюда нет, но до них доберутся позднее. Осталось совсем немного, и она увидит Его. Доложит о смерти так мешающегося на пути Лорда Крауча старшего и этих сумасшедших предателей, что воюют за жизни недостойных. Похвала Лорда Вольдеморта, для нее иной награды и не нужно. О другом не смелось и мечтать. Ах, какая чудная ночь..
James Potter: И только Джеймс начал врубаться в происходящее, только дернулся внести свое тело в армию спасения лощины от творящейся в ней хрени, как что-то садануло его по башке так, что будущий бравый аврор отключился. Бессозналовка, видимо, продолжалась долго, потому что когда Поттер пришел в себя, ощущения у него были, будто он сутки плющил лицо о подушку после похмельного синдрома. Собственно, обстановка вокруг была такая же холостяцко-похмельная: крышу хряпнуло об пол к чертям собачьим, весь интерьер укутало в штукатурное крошево, а люстра, которую так долго выбирала Лили… ЛИЛИ!!!, Джеймс с мусорным хрустом рванулся с пола, метнувшись к разметавшейся копне огненных волос жены, сразу же коснулся ее руки, проверяя пульс, нежно хлопнул по щеке. Очнулась. Черт бы побрал говнячьих выродков, обрушивших вечер! Любимая пришла в себя быстро Маленькая моя… столько сил в тебе…, причем и физически, и психологически. Удивительно устроены эти женщины: даже в хаосе при определенном настрое могут уделять внимание мелочам. Вот и плаща эти два сунула, пока Поттер выдирал из хлама свою палочку. Хорошо, что себе взяла, не забыла. И тут же самостоятельное: «Я в пещеры». - Куууда?! Апарировала уже. Ну ешкин кот и беллины подвязки! Неугомонная, ее же тоже крышей прихлопнуло, вдруг повредила что?! Джеймс скорым ходом аппарировал за женой, к пещерам. Оказался чуть дальше. Пока приближался к милой, охреневал в геометрической прогрессии. В воздухе воняло, в башке скрипело, вспоминалось то, что произошло до того, как их пришибло крышей дома своего. На Годрикову лощину напали Пожиратели Смерти. Вот же черти полосатые, выбрали время… Неужто обнаружили штаб? И схватили Лонг-гон-момб-бомбомтонов? Что ж их тогда оставили… Не то. Скорее всего, эти авроры успели сделать хоть что-то. Но что происходит вокруг? - Лил, ты никуда не пойдешь. Джеймс хлопнул себя по карманам, – хорошо, что так и не вынул зеркало. Достал его сейчас, откинул крышку. – Сириус, ты где? И тут же развернул жену за плечи к себе, сгребая ее культями, сжимающими зеркало и палочку. - Сейчас свяжемся с народом, проясним обстановку, надйем тебе безопасное место, где ты меня будешь ждать.
Lily Potter: Непередаваемая нежность к мужу леденцом таяла на языке, прогоняя прочь вонь, стоявшую вокруг. Видеть его было непередаваемым счастьем. Живой мой, любимый мой, сердце моё... Как же ты не понимаешь? Нельзя, нельзя ждать... Просто маниакальная уверенность, что оставаться на месте нельзя, нужно бежать, спешить на помощь. Казалось бы, на помощь к кому? Но Лили знала, что авроры наверняка погонятся за великанами, ведь оставить это всё просто так было невозможно. Ах, это покровительственное: "ты никуда не пойдёшь". - Не спорить же сейчас... - тихим, твердым и уверенным голосом. В девятнадцать лет так ещё трудно привыкнуть, что должны быть совместные решения, что они всегда мудрее и правильнее. Но Лили никогда не была сторонником того, что кто-то командует. Особенно, если этот кто-то не она. Муж достал из кармана зеркало и притянул её к себе. Простое совершенно движение, такое привычное, так трудно было противостоять тому, чтобы прильнуть к нему. Вот только левую руку скрутило короткой судорогой и без того бледное лицо побелело до невозможности. Прикусив губы, Лили только порадовалась, что Джеймс не мог увидеть в этот момент выражение её лица, уткнувшегося ему в плечо. Для того ли я пошла в аврорат, Джеймс? Для того ли до хрипоты спорила с тобой, отстаивая своё право защищать то, что я люблю, чтобы теперь сидеть в безопасном месте? А вдруг там сейчас гибнут люди? Последняя мысль оказалась той, что склонило чашу весов между супружескими отношениями и долгом в пользу последнего. Лили мягко подалась назад, выскальзывая из объятий мужа. Снова потревоженное плечо отозвалось какой-то мучительной, непривычной болью. - Конечно, как скажешь, - очень тихо согласилась Лили. Она никогда не прибегала к обманам и уверткам, и теперь тщательно застегивала верхнюю пуговицу на мантии, чтоб не соскользнула на бегу. Джеймс полностью отвлекся попыткой связаться с Сириусом, когда она неожиданно развернулась к пещере и припустила во весь дух. Сомнения стерло напрочь вместе с последними страхами. Как можно сомневаться, как можно бояться, когда, возможно, кто-то страдает и ждёт помощи, когда нужна подмога? Последнюю мысль Лили додумывала уже влетая в пещеру. И, почти сразу, ускользающее сияние люмоса где-то далеко впереди, в кромешной темноте. Девушка тут же произнесла заклинание, которое зажгло огонёк на конце палочки. Достаточно, чтобы не споткнуться и не настолько ярко, чтобы идущие впереди заметили, Мерлин знает, кто именно там может идти. Джеймс, жизнь моя, прости меня, прости за этот опрометчивый побег. Но, ты же знаешь, прекрасно знаешь, какая я у тебя неразумная женщина... Неслись мысли на бегу. Шаги отражались от стен, но как-то приглушенно. Лили бежала долго, пока не запыхалась, пока не начало безумно стучать сердце, пытаясь вылезти через горло, пока не затошнило, так что почти невозможно было сопротивляться. Кроме того свет, служивший ориентиром, стал ярче, стоило помедлить и подойти потише. Первым, что она услышала, перейдя на шаг, был топот мужа, нагоняющего её. Одинаковые стены, повороты, изгибы... вспомнит ли она потом обратную дорогу? Темнота давила со всех сторон, воздух был спертым и недвижимым, теплее, однако, не стало. Разве что утих холодный ветер. Голос в отдалении: "Мистер Крауч!". Голос Алисы. Только кричать в ответ Лили не стала. С души же, словно камень свалился, Алиса жива и здорова. - Джеймс, здесь Алиса, - сказала она уже почти нагнавшему её мужу. Выражение же его лица не предвещало ничего хорошего. Внезапно свод вздрогнул. Легко так, словно это была не каменная шахта, а брезентовая палатка на одном из весенних фестивалей. Голова просто как-то отказывалась понимать происходящее. С выражением совершенной беспомощности Лили замерла даже не пытаясь шевелится. Голос, который должен был орать внутри, что нужно прятаться, бежать, укрыться за чем-то надежным, предательски молчал. На всё, что хватило сил, только обернуться к подоспевшему мужу и сказать в нарастающем гуле, делавшем слова невесомыми и бессмысленными: - Джеймс...
James Potter: В зеркале ничего, кроме физиономии самого Джеймса, не отображалось. Это наводило на безрадостные мысли. Впрочем, была надежда на то, что Сириус во всей этой каше-малаше выбрал правильный курс и где-то, окровавленный, но умный и красивый, крошит пожирателей в капусту. Поттер сунул зеркало обратно в карман, и тут понял, что Лили, его несравненная Лили, посверкала пятками под пещерные своды, будто учуяла там распродажу детских распашонок. Ясное дело, гриффиндорец чухнул за ней, на ходу перекошенным лицом визуализируя все свои гневные мысли. И только добежал, только собрался вывалить на будущую мать-героиню (мать отдельно, героиня – отдельно), монолог о том, что беременным Лил в пещеры вход воспрещен, как эти самые пещеры затрясло. Поттер тут же притянул жену к себе, впечатывая ее в свою грудь и обхватывая руками. Алиса? Алиса здесь? Увлекая жену за собой к стене, чтобы не попасть под каменное крошиво, посыпавшееся со свода, Поттер подзапнулся, поэтому впечатался спиной в стену, тряхонув и жену. Что за фигня, раньше беременных тянуло на огурцы, теперь – на пещеры?!. Но тут же выровнял равновесие, развернувшись и прижав ее к стене, прикрывая своей спиной, по которой среди мелкого постука долбануло что-то покрупнее. Фрэнк тоже должен быть рядом. Пещеры больше не сотрясались. Все произошедшее походило на ударную волну от обрушившегося свода. Джеймс, вместо того, чтобы гневно заорать: «какого черта ты несешься туда, где небезопасно, что я от волнения за тебя сам тут рожу!!!», прохрипел: - Милая…Это завал. Если Алиса и Фрэнк здесь, то возможно, сейчас происходит битва, и она стала причиной обвала. Нужно срочно аппарировать отсюда Лил и после присоединяться к ним. Поттер даже спрашивать не стал, зная, что жена будит против (а может, и обидится, но зато останется цела). Попытка аппарации провалилась. Не пускало что-то. Словно долбежка башкой в каске о глухую стену. Вот это было неприятным сюрпризом. Не выпуская жену из объятий, Джеймс зашептал, горячо, быстро: - Лил, не делай так больше. Никогда. И прошу тебя, останься на месте, присядь, укройся мантией, слейся со скалой, потуши люмос. Я пойду проверю, что там. Не будешь слушаться, превращу тебя в жабу с тысячей бородавок. Нам нужно знать, что происходит, а не соваться наобум.
Barty Crouch Jr: Остаемся зимовать (с) А вчера можно было слушать как за окном хрустит снег под чьими-то тяжелыми шагами, которые теперь показались бы, наверное, беззвучными. Поднимаясь с сырых камней, ты способен услышать не больше и не меньше, чем хлюпанье воды у себя под ногами. Здесь, должно быть, очень красивое озеро… И вот ты рвешь каждую сопротивляющуюся клеточку у себя внутри, чтобы спокойно подняться и идти дальше. Не оборачиваясь. Ты так умеешь ли? Ты совсем беззащитно ищешь себя, собираешь, как мозаику, а потом снова рассыпаешься на несимметричные части. И получается, что напрасны были так тщательно продуманные планы, так красиво написанная сказка, так далеко идущие цели. Потому что после ничего не остается. Только пустота, за которой следует новая сказка, и она, как и предыдущая, кажется невероятной до гаснущего блеска в глазах. И ты ничего не хочешь знать, ничего не хочешь чувствовать, тебе вполне достаточно того вакуума, в котором так невозможно дышать. Кошачьи когти впиваются в разодранное плечо, дарят сладкую, слепящую боль. Но эта боль другая, ей можно сопротивляться. От нее легко можно избавиться, нервно сбросив ее хищную руку, не глядя ей в лицо, потому что слишком свежа память о ее черных глазах. И пусть на это уйдут последние драгоценные силы. И пусть на это уйдет вся бесценная жизнь. Она все равно слишком короткая. Казалось, вы целую вечность впитываете каменный холод, он все равно чересчур теплый в оцепеневших пальцах, а дыхание госпожи Боли слишком прерывистое и, судя по всему, обжигающе горячее. Маленький мотылек с разорванным крылом очень боится сгореть. И продолжает метаться меж развалин, чтобы окончательно потерять дымку сна, в который он так верит, когда наступает рассвет. Теперь же он не верит совсем. Он настолько бледный, что еще чуть-чуть, и его красивые белые крылышки совсем растворятся в черном дыму костров. Уходи! Уходи, как можно скорее, потому что я просто не хочу тебя видеть. Я никого не хочу видеть. Бесконечно много часов. А тебя еще дольше. Ты кусаешь губы, готовый сойти с ума, бросаясь на громадные валуны [это все, что осталось], но ты просто замираешь, все еще не желая поворачивать к ней лицо. Ты судорожно глотаешь воздух, потому что говорить с ней ты тоже не хочешь. Какая огромная эта пещера! Обходить ее, спотыкаясь и хромая, чтобы, может быть, успеть подумать, заставляя работать мозг непозволительно быстро? Или чтобы суметь себя хоть как-то оправдать? Мозаика снова распадается – противоречивые чувства отнюдь не всегда притягиваются. Перед тобой Темный Лорд, которому ты совсем недавно клялся в непоколебимой верности, и отец, с которым ты тщетно пытаешься найти общий язык, по крайней мере, тебе кажется, что пытаешься. Ты не нарушил клятву, ты предал одно ради другого, а теперь убеждаешь себя в правильности собственных действий. А еще эти авроры, лучшие авроры… Но их смерть не вызывает у тебя никаких эмоций. - А, по-твоему, я должен скакать вприпрыжку, распевая национальный гимн? Как хорошо, когда тебе нечего терять, правда? Ты бросаешься во все это – красноречиво обводишь рукой окружающее тебя, все еще вакуумное, пространство, яростно сверкая глазами, - потому что знаешь, что ничего не случится! Чем ты рискуешь? Чем вы все рискуете? Да ты не знаешь, что это такое! Теперь, надеюсь, мне не надо отвечать на твой вопрос? Хочется зарыться лицом с мягкие, цвета молочного шоколада, волосы и бесконечно долго молчать, зная, что она не поймет, но поддержит, сейчас она обязательно поддержит. Ты ведь не вернешься домой, ты не знаешь о чем говорить с матерью, ты больше никогда не сможешь смотреть ей в глаза. - Как бы ты себя повела, Белла, если бы мы только что прикончили твоих родителей? Плевать. Не остановиться. - Ты знаешь, что жертвовать собой – самое простое, самое незначительное, что мы можем делать? Из-за меня погиб мой отец, и я, наверное, тоже могу чувствовать себя ничем не обремененным, да? Только сейчас замечаешь, как притихла деревня, и откуда-то доносятся приглушенные голоса, которых не слышно в вакууме, здесь просто все еще нечем дышать, и поэтому ты кричишь, ты не можешь говорить тише, шепот отнимает у тебя слишком много сил.
Lily Potter: Обсолютный страх и полная прострация. Когда муж крепко обнял - сознание легкой дымкой попыталось покинуть её, слишком сильной болью отозвалось плечо, слишком страшно было то, что происходило вокруг. Интуитивно Лили обвила мужа, чувствуя, когда он прикрыл её, как по его спине стучат каменные осколки, не малой величины, она упиралась носом ему в ключицу и вдыхала успокаивающий запах кожи. Ужасный шум звенел в голове, мешая соображать. И всё-таки сознание осталось на месте. Лили лишь неожиданно поняла, куда затянула за собой мужа. Его хрип окончательно вернул в действительность, а вот смысл фразы где-то остался, не дойдя до мозга. И вообще, половину сказанного Джеймсом она поняла лишь интуитивно, взирая на него полными слёз глазами. Тошнить почему-то перестало. Постепенно горячий шепот любимого разогнал темноту в голове, но вопреки сказанному им, она не смогла заставить себя расцепить объятия, а только сильнее прижималась, во всю борясь с тем, чтобы не зарыдать. Но боль отрезвляет, очень быстро, больше терпеть жжение в плече она не могла, поэтому отстранилась от мужа, кивая головой. Собственно, других причин больше не было. Что же с рукой? На бегу Лили придерживала левый локоть, прижимала его к ребрам, и вроде бы, боль утихла. Но теперь она была мучительной и не проходила. Однако ни какого намёка на рану не было, иначе кровь пропитала бы мантию. - Я сделаю всё, как ты скажешь, - словами было не передать, как ей хотелось обратного. Лили уже не рвалась в бой, единственное, чего она хотела - чтобы муж не оставлял её, ни на минуту. Казалось, что стоит ему только уйти и она растворится в темноте, перестанет существовать. Мерлин знает, откуда в такой момент берутся силы, чтобы отпустить от себя того, кто нужен, как воздух, без кого, кажется, тут же умрёшь. Кроме того, мало ли что происходило впереди. Вдруг там шло сражение? Мучительно тяжело было отпустить от себя мужа. В неизвестность и тишину, в возможный новый обвал. А что поделать, кого винить? Она сама рвалась сюда. И теперь просто не имела права противоречить Джеймсу. Лили стояла, прислонившись спиной к стене. Свод рухнул совсем недалеко от них. Какие-то двадцать метров и их бы уже не стало, ничего бы больше не было, по её вине. Девушка прогнала от себя эти мысли, тем более что теперь она наблюдала удаляющуюся в темноту спину Джеймса. Какая-то тревожная боль в груди, заныло сердце. Лили с тоской подумала, что совсем скоро ей придётся сидеть дома, что она не решиться ставить под угрозу жизнь их с Джеймсом первенца. И возможно придётся очень часто наблюдать, как вот так вот муж уходит один, в темноту и неизвестность, оставляя и оберегая её. Воображение ярко нарисовало подобную картину: Весенний день, первые теплые недели. Джеймс сидит рядом на диване. Это тот диван, который уничтожила одна из балок, тот самый, что не дал этой балке раздавить её. В камине вдруг ярче обычного вспыхивает пламя и появляется голова Сириуса: - Джеймс, срочно в Министерство! Очередное нападение Пожирателей... - голова растворяется, муж хватает палочку и вскакивает, избегая взгляда зеленых глаз, легко целует и аппарирует, не сказав ни слова. А она остаётся. Одна и в безопасности. Терзаясь мыслями о том, что где-то гибнут люди и её муж, её дорогой Джеймс, ставит свою жизнь под угрозу. А возможно, что рядом с ней будет сидеть Алиса. Потому, что, в любом случае, Лили не останется сидеть в безопасности раньше, чем на то же самое пойдёт Алиса. А зная Лонгботтом, можно было не сомневаться, что это произойдёт не скоро. Подавив острое желание побежать следом за Джеймсом, Лили стала ходить вдоль стены. Аппарировать она даже не пробовала, без мужа всё равно не будет принято больше никаких решений. Оставалось только курсировать туда-сюда, пока он не вернётся. А в случае, если ей покажется, что муж не возвращается слишком долго, Лили пойдёт следом за ним, только тогда. Сидеть на месте было просто не возможно, хотя свет на конце палочки был погашен. Во-первых сказывалось сильное нервное потрясение, которое можно было унять только монотонной ходьбой, во-вторых было чертовски холодно ,просто невыносимо. Не спасала даже теплая мантия. Да и воздух вокруг был спёртый, его словно бы не хватало. Начала кружиться голова, то ли из-за этого самого воздуха, то ли просто тошнота сменилась новым недугом, то ли давили стены, хотя в темноте это не было так ощутимо. А скорее всего, Лили просто начинала нервничать.
Peter Pettigrew: Дело не требовало отлагательств. Именно потому Хвост, как самый настоящий гриффиндорец безотлагательно смылся в направлении, которое ему показалось самым выгодным для того, что бы это сделать. Смылся Петтигрю конкретно за один из полузаваленных домиков, на которые, как он полагал, никто не обратил бы внимания. Вокруг носились люди, "кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали!", и конкретно не важно было то, что вместо чепчиков классно так пристроились отлетающие туда-сюда руки. Тем не менее, были ещё и такие, что ходили на своих ногах, да ко всему прочему ещё и с палочками наперевес... Да, дело отлагательств реально не требовало. Посему при всей своей гениальности и сообразительности Питер, поджав лапки как дохлая птичка из культового анекдота, начал поростать. Волосами или шерстью при пока не изменившемся габарите - понятно не было, потому какие-то доли секунд пухленькое создание в лице бывшего гриффиндорца походило на своего прародителя - человека-обезьяну, пока не ударилось о земь и, увы, без снопа искр, что предало бы значительной эффектности процессу, обернулся... нет, не в прекрасную девицу и даже не в бородавчатую лягушку. В крысу. Крыса такими же поразительными умственными способностями как её человеческий предшевственник не обладала, хотя сознание и крупицу мозга все же вместила в узкую черепушку. Черепушка, грозя коротким замыканием содержимого от того, что над головой бедной крысы вечно проносились какие-то обломки, подсказала, что лучше драпать, куда глаза глядят. Ноги послушались и, стараясь сильно не петлять, стремительно понесли мелкую тушку, куда глаза глядят. И кто б знал тогда, что Питеру Петтигрю не везет по жизни, и понесло его конкретно в сторону тех пещер, которые позже начало основательно так трясти, грозя тем, что моральное состояние Хвоста было бы основательно попорчено? И где в такие моменты носиться эта собака, в прямом и прекрасном смысле этого слова, Сириус?! Когда ему, Питеру, как никогда сильно надо то большое, мужественное и по сути с бестолковым содержимым над ним (только тссс, никому) формирование в виде спины Блэка, за которым можно было спрятать свой трусливый, но крайне очаровательный хвостик?! Завал случился. Поздно было доставать платочки и надрывно рыдать над моментом, когда обычно пускают замедленный кадр при поднятой и зараженной заклинанием палочке. Крыса засуетилась, рискуя пару раз долбануться прямо черепком в каменные стены пещеры, но, в конце концов, окончательно разогнавшись, чуть не впечаталась в здоровенный камень. Беда никогда не приходит одна. Обычно вместе с бедой приходят ложные выходы, после которых мы находим ещё больше приключений на свою ж о п у. В случае Петтигрю такой выход нашелся в прекрасной лазейке, которая просто чудно подходила по идеальным формам его крысиного тельца. Крыса навострилась, в угрожающей камню позе отставила то, что у людей именуется филейной частью (а вместе с этой частью отставился весь остальной организм) и рванула вперед, в пугающую и влажную пустоту закаменья. За камнем оказалась нога. В сапоге. Нога могла грозить тем, что над крысой будет совершен жестокий пинок. Пинка крысе не хотелось, потому она резко затормозила и умостилась на задних лапах с таким мастерством, что оставалось только думать, сколько раз в подобных свиданиях с женской обувью крыса бывала. Грызун шустро повел носом, раскидывая усы то вправо, то влево, и сознание анимага явно возликовало. Пахло Поттерами. Учитывая, что тонкая ножка не принадлежала Джеймсу (хотя, по сути, Хвост не рассматривал задние конечности оного), а рядом никого особо больше и не находилось, кроме угрожающе расхаживающей женушки друга, крыса резко подалась от мнимой опасности дальше. Да, дело вновь не требовало отлагательств. Появляться перед самим Джейсом Поттером, который не успел далеко ускакать от своей Лили, в облике крысы, было, знаете ли, как-то не уважительно. Перед тем, как выскочить на глаза Ему надо было и вообще почистить шерстку, но учтительных дамочек, любивших очаровательных крысок, вблизи не было. Именно потому Петтигрю, быстро перебирая мелкими лапками, обогнал махину в лице Джеймса и за те же несколько секунд, а может за десяток, но в суете, которая была тут раньше это, по сути, не должно было быть таким уж важным, вновь обернулся самим собою, со взглядом, полным щенячей преданности и тонко, протяжно, с не наигранным поклонением в голосе пролепетал: - Джеееееймс...
Bellatrix Lestrange: Хлесткий удар. Перчатка на пол, мозолит белым пятном твои глаза. В ее, в тех, что все еще сквозь безжизненно-призрачную маску, не просто непонимание..- удивление. Как смел он? Как смеешь ты! Ты бездомный пес, Барти Крауч, срывающийся с поводков. Знаешь, таких как ты усыпляют не медля.( Как будто это в собаках зло этого мира, а вовсе не в людях.) Ну что ж, скаль зубы на меня, пока и тебя не списали за ненужностью. Бросил вызов, мальчик? Молодец. Только бросай ее людям с честью и совестью, тем, кто поднимет ее и надает потом обидчику по морде, но не мне. Я давно специально позабыла все правила дуэлей. Предпочитаю заводить новые. Как могла отреагировать Белла на подобную вспышку мальчишки? Ударить его наотмашь? Сейчас – только силы терять, лучше припомнить после юнцу о том, на кого он посмел повышать голос. Расценить как предательство Лорда? - Не ей решать, Лорд могущественнее и проницательнее их всех, Крауч еще ответит перед ним. А пока..Ни один из выпадов Крауча не достиг своей цели, скорее потрясая воздух вокруг и каменные стены, чем мраморное сердце Беллатрисы. Все, что она усмотрела в этой выходке – лишь трусость. Поджатый хвост бездомной собаки, что лает от собственного отчаяния. -Слабак! – прошипела женщина, черными, как бездна, глазами буравя мальчишку перед собой. Подростковый гонор легко усмирить. Ты еще должен быть мне благодарным, Крауч, что не убил под Империо папеньку своими же руками. Вынес ли бы ты это? А нет – был бы пушечным мясом в нашем следующем раунде. И не напоминай мне про жалость. В этой войне она погибла первой. На время мысль о возвращении в Каслрок перестала быть первостепенной. Уж больно заманчивой вырисовывалась новая игра в «кошки-мышки», Лорд наверняка простит потом своего заигравшегося, но до смерти верного питомца.. -Мы вернемся назад с тем, что осталось от Бартемиуса Крауча. Старшего, - уточнила ледяным голосом Лестрейндж, а легкую ухмылку скрыла за собой белизна маски. На всякий случай поднятая палочка смотрела ровно в грудную клетку парня, предостерегая от очередных необдуманных поступков. Должно быть, Темный Лорд будет рад трупу так раздражающего его помыслы врага, а уж если повезет доставить его еще чуть живого.. Палочка в руках Беллы уверенно указала в сторону магической ловушки, и они с Краучем не спеша двинулись, сопровождаемые светом на концах палочек, вперед. Затхлый воздух щекотал ноздри, после недавнего обвала пробираться было куда сложнее, то и дело огромные валуны заставляли искать обход. И тут впереди, как раз там, где должен был обрушиться свод и стать местом захоронения всех тех, кто преследовал Пожирателей, ей почудилось движение. Нет, стойте, не почудилось. Вон там кто-то ходил туда-сюда. Белла отчетливо видела трещину, образованную после падения камней, и там был кто-то ЖИВ! Ярость не знала паузы и выжидания, ей было все равно, кто это, свой или чужой, палочка и рука, казалось, действуют быстрее импульса в мозгу. - Авада Кедавра! – зеленый луч влетел ровно в трещину и попал в другой камень, не достигнув своей цели.
Lily Potter: Лили углубилась в новый виток своих мыслей, но яркая зеленая вспышка, осветившая собой трещину в стене, и разбившаяся о камень недалеко от неё, мгновенно вернула в действительность. Уж какими путями не ходила женская логика, трудно не сообразить, что это было за заклинание и куда именно оно было направлено. От чего-то Лили вдруг ощутила, как в ней поднялся удивительный гнев, какая-то спокойная и расчетливая ярость. Бояться можно камней, это форс мажор, камни бездушны и бесчувственны, а вот непростительно заклинание в неё направила человеческая рука и эхо человеческого голоса разнеслось в пространстве, а значит именно пожиратель смерти находился где-то с другой стороны трещины, но где именно - видно не было. Лили скользнула в темноту за ближайший камень, стоять на одном и том же месте очень безрассудно. - Relashio, - слепо, наугад, только по направлению луча. Но Лили не просто так выбрала подобное заклинание. Вообще-то подобные чары считались отпугивающими и хороши были исключительно против гринделоу, но Лили не зря ещё в школе считалась очень одарённой студенткой. Немного изменив пасс, добавив короткий элемент одного из боевых заклинаний, девушке удалось добиться того, что и без того неприятные последствия, вроде ощутимых ожогов, возрастали многократно. Короткие шипящие молнии разлетались снопом и во все стороны, однако сохраняя общее направление. То, которое указала палочка. Подобная незначительная модификация увеличивала точность попадания, так отдельные короткие молнии обсалютно хаотично разлетались под невероятными углами, а так же сильно увеличивалась степень наносимых повреждений - до серьёзных ожогов второй и третей степеней. Произнести заклинание, оглядеться и, надеясь на то, что яркие молнии дезориентировали противника, с удивительной скоростью и четкостью метнуться за соседний камень. Только не оставаться на месте, только не дать преимущества. А сердце стучало ровно и глухо, словно минуту назад не было зеленой вспышки. Да ,конечно, заклинание прошло мимо, и мимо конкретно, но сама мысль о том, что тебя вот так вот убьют и уничтожат – просто так, за какие-то цели или приказы, которые тебе неведомы, а может быть, даже и не доступны. Только сейчас Лили поняла, что не зря гоняла себя до потери пульса, не зря снова и снова повторяла боевые и защитные заклинания, не зря летала в собственной гостиной через диван, когда Сириус находил очередную брешь в её защите. И Джеймс всегда молчал, когда друг запускал жену в очередной полёт. Нет ,ну, он кончено орал на Сириуса, как потерпевший, но это было не в серьёз. Мы с Бродягой это прекрасно понимали. Просто Джеймс не мог молчать, когда жену бросали из стороны в сторону, хотя он не хуже нас понимал, для чего это всё нужно. Милый Джеймс… какая у тебя бестолковая женщина… Почему бестолковая? Щиты, щиты защитные надо ставить! Вот только не помогают щиты от непростительных заклинаний, да и любых заклинаний с ментальным уклоном. Вряд ли Пожиратели будут размениваться на слабые и незначительные заклятья. Они будут стараться уничтожить, как можно быстрее и не привлекая внимания. Пожиратели… Мерлин знает, боггарт их побери, сколько их там в этой трещине засело! Стоило звать на помощь мужа. Но стоило только представить, как Джеймс влетая ей на подмогу попадёт под перекрестные заклинания – сердце начинало ныть так, словно его вынимали из груди. Нет, она без него жить не сможет. Ни как. Никогда. А вот задуматься о том, сможет ли Джеймс жить без неё, в голову не приходило. Безрассудность любви, огненная самоотверженность, бесстрашие, импульсивность – так трудно поверить, что в девятнадцать жизнь может закончиться. И так страшно понимать, что именно это может случится, если за той самой трещиной пожирателей больше. Что эти трусы решат не ретироваться, а уничтожить очередную мишень. Что ж ,стоило скалиться, показывать зубы, попробовать напугать и нанести максимальный ущерб. Не успели погаснуть последние искры, как Лили едва показалась из-за края валуна, ставшего ей укрытием и снова нарушила тишину: - Flagrate, - невербально, направляя палочку на ту самую трещину. Создавать настоящий огонь было опасно, пространство замкнутое, не известно, поступает ли сюда воздух из вне, а задохнуться по собственной глупости было последним, чего в данный момент хотелось. Иллюзия горения, чтобы хотя бы на немного отпугнуть пожирателей, чтобы было лишних десять секунд обдумать, что делать. А может десять лишних секунд жизни? Эту мысль Лили отогнала. Дальше бить наугад было бессмысленно, только открыть своё местонахождение. Лили затаилась и ждала, что предпримут с другой стороны. Как-то сразу и голова прояснилась и тошнить перестало. Чудеса, да и только.
James Potter: Оставлять Лили было чертовски тяжело. Причем, настолько, что гриффиндористый Джеймс словил себя на мысли, как ему хочется послать все эти пещерные замуты куда подальше, взять любимую за руку и увести ее обратно в деревню. Черт, вот ведь дондон, даже не поцеловал перед уходом! Ничего, скоро вернусь – зацелую. Лишь бы сидела тихо, как и обещала… Ступая как можно тише, Поттер вовсю напрягал слух, но шума боя, в который предположительно могли влипнуть Алиса с Фрэнком, пока не слышал. Значит, нас сначала пришибло крышей дома, потом – сводом пещер, теперь по логике должны рухнуть небеса. Люмос Поттер так и не включил, поэтому брел в абсолютной темноте, касаясь рукой стены. Один поворот, второй… Хотелось забацать вспышку света, чтобы озарить эту мрачную каменную кишку, внутри которой они все находились, и с бравым воем рвануться в бой. Желательно – в рукопашный, чтобы можно было мордой в пол какого-нибудь ПСа натыкать, объясняя, как делать нельзя. Но куда рваться? Боя что-то не слышалось. А значит, его вообще быть не могло, либо завал стал финалом. И через несколько метров можно будет наткнуться на ужасные последствия этого завала… Либо завалило сам ход в пещеры? Тут рядом с ногами прошуршало что-то – очевидно, какая-то пещерная живность. Джеймс даже не обратил внимания – мало ли всякой мелкой фигни живет в этих недокатакомбах? А стоило бы, ведь спустя несколько шагов на него выкатило нечто, чуть не получившее заклом в лобешник, если бы не очень знакомый голос. Это ж Питер! Ну клево, не все, но хоть кто-то из друзей рядом. - Пит? Как ты здесь оказался? В курсе, что происходит? Ты один?
Bartemius Crouch Sr.: Нетерпение подстерегало и в итоге вызвало предсказуемую реакцию: неспокойные мысли наложились на общую напряжённость ситуации, заставляя подрагивать жилку на виске. Палочка наизготове, нахмуренное лицо, сжатые зубы. Оказалось, следовать за тем, чего опасался, не столько опасно, сколько сомнительно: ярость холодна, но когда к ней примешивается доля тревоги, состояние слишком сложно охарактеризовать. Как правило, не замечаешь мелочей, однако стоит им потеряться или сломаться, как признаёшь необходимость обладания этим. Просчитывать варианты случившегося было не к месту и дабы опустить размышления, Крауч перешёл к действиям, отдавая предпочтение лишь этому. Найти-уничтожить-оглушить сына, чтобы тот не мешал. Как они посмели сотворить такое? Калёным железом жгла ненависть, смешанная с презрением к методам. Калёным железом выжигать зло, не оставляя ничего, кроме девственной чистоты. Калёным железом выжечь метки с черепом и змеёй, слыша слова раскаяния и сожаления о содеянном. К компании присоединились Лонгботтомы, прекрасно. Лучшие авроры министерства не останутся без внимания и будут особенно незаменимы в операции, однако знать подробности им абсолютно ни к чему. Несколько минут прошло в молчании, присоединение четы не смогло в должной степени воодушевить всех остальных – в свою очередь Бартемиус остался доволен пополнением. Своды то поднимались, то опускались ниже, сумрак впитывал свет от палочек и один из авроров зябко поморщился. Тишина угнетала и обстановка ничуть не улучшилась, а суровый вид главы департамента останавливал от обсуждения любой, какой угодно темы – «только не молчать». Глядя на его лицо, сопровождающим слова казались неуместными, слишком глубоко залегли складки морщин, словно этим непонятным бешенством он мог заразить любого – и заражённый вряд ли бы ещё поднял голову. Ждать, пока проверят дорогу впереди, не было времени, время и так потеряно. - И? – холодно поинтересовался Крауч. – Кроме них двоих нет желающих посмотреть местность? Маги всего лишь не успели сориентироваться, но этого оказалось достаточно для понукания. А потом – грохот и шум. Потолок рушится на глазах, камни сшибают с ног, уже сшибли. Голос из-под завала, но невозможно что-либо сделать, потому что в этом пространстве имеют значение лишь щитовые чары да быстрота реакции, когда максимум, что можешь, это увернуться от удара и удержать потолок заклинанием, через несколько секунд уже оказываясь в другом месте. Глыба приземлилась в метре от Бартемиуса, от взметнувшейся пыли он закашлялся и посыпавшаяся сверху щебёнка покрыла и так тронутые сединой волосы. Постарев с виду на двадцать лет, Крауч не успел увернуться от ещё одного камня, который ударил по руке. - Проклятье... – мужчина не сдержался от резкого вскрика и инстинктивно сжал пальцы. Конечность снова пронзила едкая боль – царапины не в счёт, а вот травма может сильно усложнить задачу. Взмахнув головой, Барти метнулся к увиденному отверстию в стене. - Сюда! – взмах здоровой рукой, сконцентрироваться на заклинании, сдерживающем стены, сложнее. Гримаса боли, когда задеваешь острый край сломанной, по всей видимости, рукой. Фрэнк, Алиса, Уиттер... ещё двое. И двоих нет. Недовольство и сожаление о потере. Снаружи всё ещё доносится гул, а удары сменяют друг друга, различаясь только по мощности и силе, с которой падают вниз. Остаётся не дать засыпать всё небольшое убежище, потому что вход завален в течении очередных потерянных минут. Прерывистые голоса что-то обсуждают, поочерёдно накладывая заклинания на серую клетку. - Трое поддерживают своды, двое – освобождают выход, иначе мы будем заживо похоронены. – Крауч хрипло закашлялся, начиная ненавидеть ещё и боль, от которой было невозможно избавиться. Попозже надо будет заняться рукой, а то небрежно брошенное обезболивающее перестаёт действовать - практики в подобного рода заклинаниях почти не было, да и зачем это, если задуматься? Слишком медленно, по мнению мужчины, но верно продвигалась работа по устранению завала - выбраться из этого склепа стояло в первостепенных задачах. Когда очередная махина была раскрошена нетерпеливым, но сказанным вполголоса "Bombarda", Крауч поморщился - после выпада здоровой, повреждённая рука снова дала о себе знать.
Bellatrix Lestrange: Я извиняюсь за этот бред, но пальцы сами как-то понабирали, а мозг видимо спит уже. Сколько фениксов, и в каких лесах сегодня умерло, что им этой ночью так удивительно не везет? Идеально продуманный план трескался на глазах как глиняный кувшин. Слишком много неожиданных трещин. Вначале слишком быстро подоспевший противник, к тому же хорошо подготовленный, бойцы, а не просто домоседы с палочками. Затем выжившие после обвала. [ А ведь если есть один, можно предположить, что их там куда больше. ] Среди которых наверняка найдется один крайне нежелательный. К кентаврам не ходи, и без того ясно на чьей стороне сегодня звезды. Ну что ж, не всегда же ждать активности Марса и потусторонних сил на своей стороне, авось с третьей попытки от докучливых везунчиков ничего не останется. В прочем, и в этот раз смертоносное проклятье обошло неизвестного кого-то стороной. Да еще и этот неизвестный решил зубы показать. Шутки шутками, дуэли дуэлями, но Белла от всего этого уже начинала уставать. К усталости приплюсовывалось раздражение. Что в принципе неудивительно, когда дело доходит до того, что все идет не по ЕЕ плану. Наспех сотворенный щит успел спасти ее от приобретения к сегодняшнему комплекту увечий еще и ожогов, о щите для напарника инстинкт спасения своей шкуры как-то не подумал. Женщина быстро, чтобы не терять лишних секунд, обернулась через плечо, однако Барти и след простыл. -Inverto! - мысли о побеге/уходе/исчезновении Крауча пришли с нескольким опозданием, уступив право первенства отделу, отвечающему за генерацию доведенных до автоматизма, почти случайных заклинаний. Какой паршивый расклад..Одиночка против полнейшей неизвестности, что таится за небольшим, всего то с полметра, проходом между камнями. Если бы она еще была уверена, что некто там в своеобразной засаде, сам Крауч, был бы резон рисковать, даже с перспективой получения похвалы посмертно. Но из-за мелкой пешки.. На таких и времени и сил, что уже берутся из каких-то невиданных запасов, жаль. Зато у нее есть преимущество! Она здесь, а они/он/она там и есть еще один шанс, что удача, наконец, обратит свое внимание и на ее персону. -Грим их всех раздери! Lacero ! – выругалась в пол голоса Беллатриса, отскочив назад, после вырвавшегося из трещины , как оказалось иллюзорного, огня и тут же атаковала практически наугад. И почему этого безрассудного энтузиаста не стукнуло камнем по макушке, а? Вечно ей приходится доделывать всю грязную работу. Нога наступила на подвернувшийся сзади камень, и отступающая практически вслепую Белла пошатнулась, успев взмахнуть палочкой, но от этого изменилось место, куда она предполагала направить заклинание. -Bombarda! –и вместо свода прямо над головой предполагаемой жертвы, заклинание ударило в другую точку, не заметая, а скорее засыпая новым камнепадом следы уходящей обратно вниз пожирательницы. Прежде чем завертеться на месте, оставляя эти пещеры и доводящий до безумия стук капель, ей предстояло помучиться уже совсем другой проблемой. Стоило ли приносить Лорду последние не слишком приятные новости? ==> Замок Каслрок
Lily Potter: Феерическое зрелище. От ярких вспышек в глазах зарябило, женский голос глухо отдавался в пространстве. Лили затаилась за камнем, словно ждала, когда поток заклинаний иссякнет. Женщина, с той стороны была женщина. Нет, конечно, это не шокировало и не травмировало, только стало как-то безудержно тоскливо. А собственно, почему бы и нет? Если она, Лили Поттер, сидела с этой стороны баррикад, то почему бы с другой стороны то же не находится особе женского пола? Вот только тут была огромная разница. Да, Лили сражалась, но за созидание, за то, чтобы люди ночами спали в своих кроватях спокойно, за друзей и близких. А они, по ту сторону её правды, чего хотели они? В общем-то, позиция оказалась достаточно удачной, Лили уже продумывала ответную атаку, когда следом за потоком брани мелькнула вспышка. Мелькнула как-то отстранённо и слишком быстро. Заклинание отразилось от стены, чуть выше головы Лили. Сидевшая лицом к камню девушка, моментально бледнея, вдруг осознала, что неизвестная пожирательница не промахнулась. Одному Мерлину известно, целилась ли она, высчитывая угол уклона, или же всё произошло случайно. По сравнению с произошедшим, травмированное плечо, (а Лили начала задумываться, не сломала ли она его), показалось просто детским лепетом. Отразившиеся заклинания, как правило, дают гораздо менее значительный эффект, чем при прямом попадании. Лили лишь ощутила, что стало как-то холодно в груди, болезненно вскрикнула, а потом милосердное сознание отключилось, посчитав, видимо, что такая боль не переносима. Лили обмякла, сначала съехав спиной по камню, а потом неуклюже завалившись на правый бок. На груди, в районе ключиц, быстро расцветало алое пятно, сквозь разорванную ткань мантии и лоскуты шоколадной блузки. Только пальцы судорожно сжали волшебную палочку, и вырвать её из них возможным не представлялось. Девушка не слышала, как из-за очередного заклинания пожирательницы посыпался свод, завалив трещину и подняв шум, эхом раскатившийся по пещере, она вообще ничего не ощущала, погрузившись в пустую темноту. Под стремительно бледневшей кожей, казалось бы, куда уж дальше, на шее учащенно бился пульс. Сердце с каждым толчком выгоняло кровь из тела. Лили смотрела сон, сумбурный и странный. Он хаотически проносился в голове, менялись картинки, запутывая и мешая разобраться в увиденном. Так продолжалось достаточно долго, пока одна из иллюзий не показалась наиболее подходящей. В ней девушка спала на диване перед камином. Образ дивана вообще с маниакальной настойчивостью преследовал её последнее время. Так бывает, когда с предметами связаны яркие и травмирующие события. Так вот, Лили спала в собственной гостиной, вокруг валялись потолочные балки, снега не было. Мягко грело солнце, а рядом были нежные и теплые руки Джеймса, ритм его сердца и умопомрачительно родной запах темных волос. Наступила весна. Та самая весна, которую она так ждала. Расцветёт сад, заботливо посаженный её собственными руками, и можно будет долго сидеть на крыльце с чашкой теплого чая, слушать, как поют птицы и вести отстранённые беседы. Можно будет прогуляться до Косого переулка, вместе с мужем, и купить новую мозаику, взамен той, что была уничтожена рухнувшим камнем. Казалось, что весной всё пойдёт совершенно иначе… Холод. Ужасный холод вокруг. Он, казалось, пробирается к самому сердцу и сжимает его рукой. Под подрагивающими ресницами проступили слёзы и прочертили дорожки на щеках.
полная версия страницы