Форум » Лондон » Больница Св. Мунго » Ответить

Больница Св. Мунго

Game Master: Вход в больницу расположен в витрине магазина «Чист и Лозоход лимитед», который находится на вечном ремонте. Сам магазин стоит на оживлённой торговой улице, но у магглов как-то не возникает желания купить эту торговую точку. В холле на первом этаже висят плакаты, до боли напоминающие подобные творения литературно-просветительской деятельности магглов: «Чистый котёл не даст превратиться вашему зелью в яд», «Самолечение — это самообольщение» и т.д. Больница Св. Мунго насчитывает 6 этажей, на каждом из них — своё отделение: • 1 этаж. Травмы от рукотворных предметов Взрыв котла, обратное срабатывание волшебной палочки, поломка метлы и проч. • 2 этаж. Ранения от живых существ Укусы, ужаления, ожоги, застрявшие шипы и проч. • 3 этаж. Волшебные вирусы Инфекционные заболевания: драконья оспа, болезнь исчезновения, грибковая золотуха и проч. • 4 этаж. Отравления растениями и зельями Сыпи, рвота, неудержимый смех и проч. • 5 этаж. Недуги от заклятий Наговор, не совместимый с жизнью, порча, неправильно наложенные чары и проч. • 6 этаж. Буфет для посетителей и больничная лавка

Ответов - 17

Emmeline Vance: Чудный зимний вечер, который можно было бы провести с чашкой горячего шоколада, обильно сдобренного хорошим маггловским ромом, изюмом и орешками... Вот именно, что можно было бы. Именно в этот чудный зимний день Эммелина Вэнс, в высшей степени культурная и самодостаточная леди с тоской глядела на часы и проклинала тот момент, когда вызвалась спасти страждущих и согласилась на ночное дежурство в отделе именно пятого января. Именно в тот самый день, когда по всем законом мировой подлости какой-то идиот решил распить последнюю бутылку какой-то гремучей смеси ирландского производства, которая завалялась у него в чулане с праздников. Как будто никто не знает, что все, сделанное ирландцами, должно подвергаться немедленному уничтожению. Именно поэтому в одной из палат теперь бегал псих, ловящий зеленых крохотных дракончиков, которые, как он утверждал, дышали на него мыльными пузырями и хлопали ушами. Ушами! У драконов нет нормальных ушей! Эмми тяжело вздохнула и перевернула страницу Ведьмополитена, выискивая среди писем читательниц очередное гневное послание о предателях-волшебниках, которые заманивают в свои сети невинных юных ведьмочек, очаровывают, околдовывают и бросают через несколько часов после свадьбы. Наконец, искомое письмо было обнаружено, и мисс Вэнс удовлетворенно хмыкнула, делая большой глоток крепчайшего кофе с пятью ложками сахара. Именно в этот момент дверь в крохотную комнату отдыха, предназначенную для персонала, раздался уверенный и властный стук. Мел чертыхнулась сквозь зубы, скатываясь с дивана и заталкивая Ведьмополитен в корзину для мусора. Странно, что кому-то из вышестоящих по должности (а только обличенные властью люди могут с такой наглостью ломиться в запертую дверь) срочно потребовалась скромная целительница с большим творческим потенциалом. Насколько знала сама Эмми, все ее начальники уже давно разбежались по домам, оставив ее, одинокую женщину, в этом царстве белых мантий и специфичных запахов противоядий. - Иду, иду! - произнесла целительница, надеясь, что ее голос услышит этот настойчивый некто. Чашка с недопитым кофе отправилась в раковину, а сама Эммелина поспешила к двери. Каково же было ее удивление, когда, распахнув дверь, она увидела на пороге свою закадычную приятельницу, Гейл Геллер, сияющую и протягивающую Эмми огромную коробку конфет. Целительница поджала губы: в отличие от Гейл, ей пациенты никогда и ничего не дарили. Да и ничего удивительного, кому приятно, когда тебя в глаза называют идиотом за то, что ты выпил содержимое милого черного пузырька с нарисованной буквой Х, который нашел на чердаке у своей престарелой бабушки, которая оставалась вдовой ровно четыре раза. Помимо коробки конфет в руках у Гейл была еще и чашка, увидев которую, Эмми порадовалась, что не вылила свой кофе. - Заходи, - мисс Вэнс дружелюбно улыбнулась, хватая приятельницу за руку и буквально втаскивая в комнату отдыха. За спиной Гейл защелкнулся замок, и Эммелина, нахально подмигнув, снова упала на диван, выуживая из корзины Ведьмополитен. - Кофеварка там же, где и всегда, чувствуй себя как дома, - Мел неопределенно махнула рукой куда-то в сторону страшного пыхтящего агрегата, наводящего ужас на округу. - У вас тоже ничего интересного в отделении?

Gale Geller: Гейл очень любила зиму. Именно зимой, 10 января, Джордж сделал ей предложение. Тогда это было так мило и романтично – да и сама Гейл была тогда такой милой, романтичной и чересчур сентиментальной дурехой. Но как же она была тогда счастлива! Просто безумно, без слов, столько эмоций и столько радости! Тогда она еще не была настолько реалистичной, тогда она еще любила мечтать. Хотя тогда в ней не было столько надежды, сколько есть сейчас. Но все это было тогда – так давно, что уже и неправда. А сейчас было сейчас. Сейчас были суровые будни целителя в Госпитале Святого Мунго и жизнь, цель которой – спасти другие жизни. Даже если придется пожертвовать собой. В этой фразе столько пафоса и банальности – но почему-то имена она отражает суть происходящего. Но, повторюсь, это было тогда. А сейчас Гейл уверенной походкой направлялась в сторону ординаторской. Ее дежурство еще пока продолжалось, но всех, кого надо, она уже обошла и всем, кому надо, помогла. За этот вечер ничего ужасного не произошло – если не считать одного человека, покусанного и подранного пикси, причем покусанного и подранного весьма и весьма основательно – кажется, эти пройдохи никогда не угомонятся. Это, конечно, все было чрезвычайно прекрасно, но было как-то даже немного скучновато. Единственным плюсом, помимо спасенных жизней (хотя ничего особенного тому человеку и не угрожало), была коробка конфет от благодарной девушки, которая два дней назад выписалась – она долго лечилась после ранений, оставленных гиппогрифом. Как будто их никто не учит, что спички, а уж тем более – гиппогрифы людям не игрушки! Но что поделаешь, чем больше денег, тем, как правило, меньше мозгов. Гейл, конечно же, не осуждала – но и не понимала. Подойдя к ординаторской, Геллер обнаружила, что дверь закрыта. Постучав пару раз, недоумевая, что же это такое творится в мире и почему дверь в общий покой целителей закрыт, Гейл еще раз окинула взглядом эту дверь – такую уже до боли знакомую. Наконец, дверь открылась, и в комнату ее прямо-таки силком втащила Эммелина Вэнс, попутно беря из рук конфеты и кладя их на стол. Дверь снова закрылась. Гейл немножко испугалась. Ей указали на кофеварку, посоветовали чувствовать себя как дома. Гейл неопределенно улыбнулась. Ах, а ведь когда-то ей действительно нужны были вот такие вот советы. Но это было лет 12, кажется, назад, когда Геллер, еще будучи Грин, только-только стала целителем (да каким целителем – целителем-стажером) в Госпитале. - Интересно? Тоже ничего. Опять привезли пациента, пострадавшего от налета пикси. Это уже который раз за неделю. Как-то пикси активность стали проявлять. Ох, неспроста это, неспроста, - с улыбкой сообщила Геллер, набирая себе кофе. Она снова повернулась к Эммелине и отпила немного из своей чашки. Не любила она это пойло, но что поделаешь – надо было еще как-то держаться до утра, а времени было совсем еще немного, - Скучно стало. Хотя, что это я, это намного лучше, чем если бы доставляли десятками серьезных пациентов, - произнесла Геллер.

Llanfair Pryce: не стану вам мешать, дамы =) Серьезные пациенты... о серьезных пациентах могли бы рассказать целители с пятого этажа. Причем рассказать преимущественно такими словами, которые не принято употреблять в приличном обществе, и особенно в присутствии детей. Ибо они способны раз и навсегда искалечить чужую хрупкую психику. Казалось, в последнее время люди буквально помешались на порчах и "наговорах, несовместимых с жизнью", а когда койку в палате освобождал очередной полудурок (нет, это слово Ланфир не употребляла, хотя очень хотелось), экспериментировавший с Ватноножной порчей, тут же привозили пачку пострадавших на вылете авроров. И вот там уже о Ватноножной порче оставалось только молиться, поминая списком всех богов и всех великих волшебников от Мерлина до Майкла Шотландца, обычно - безрезультатно. В таких случаях Прайс всегда удивлялась безграничности человеческой фантазии. Помниться, Розье всегда говорил, что человек фактически поработил этот мир только потому, что является в нем самым злобным, самым безумным и самым деструктивным существом. Учитывая его хобби и ...ммм... политические взгляды... оставалось только соглашаться. У Ива, надо думать, имелся соответствующий опыт. Последнюю неделю Ланфир дома не ночевала. Кота кормили соседи, а сама она вполне перебивалась немудреной едой из столовой на шестом этаже - когда было время хоть что-то проглотить. И если бы не свет за окном, валлийка бы напрочь потеряла счет времени. В реанимации кричали: кажется, у очередного аврорского полутрупа случился классический шок, и он решил выйти в окно, как все ему подобные. Широко встречающееся, между прочим, явление. Но Фир была спокойна за санитаров, те наверняка уже скрутили бедолагу и обколдовывают с ног до головы. А потом он потеряет сознание, и хорошо, если не впадет в кому... А она сидит тут, в сестринской своего отделения, и мучительно пытается вспомнить, какое же сегодня число? Хотелось курить. Может быть, потому что Розье курил, а без запаха его табака Ланфир никак не могла успокоиться - ну, или чтобы не дрожали руки. Встать. Надо встать и добраться хотя бы до дивана в ординаторской. Хотя бы ненадолго, потому что не пройдет и получаса, как все начнется снова. - Доктор, - дежурная сестра заглянула в дверь, - там... - Там срочно? - без выражения поинтересовалась Прайс. - Н-нет. - Тогда через пятнадцать минут. Уронив голову на руки, Ланфир почти мгновенно уснула, уже не слыша, как закрылась дверь.


Emmeline Vance: Милая и необременительная светская беседа полилась ручьем. Как еще можно с пользой провести время в больнице двум уважаемым целителям, когда наплыв посетителей и родственников больных спал, пациенты готовятся ко сну, пускают пузыри и надувают щеки, а большая часть персонала уже давно с увлечением поглощает ужин, рассказывая своей второй половине, как прошел день. Ни у Эммелины, ни у Гейл вторых половин не наблюдалось. У первой по причине неудавшегося брака, который она так любила смаковать, а у второй по трагической случайности, которая была строжайшим табу в обсуждениях целителей, и именно поэтому об этой истории знали все. Те непродолжительные романчики, что изредка разбавляли одиночное существование обеих леди, были исключительно скоротечными, что лично мисс Вэнс нисколько не обескураживало. Конечно, у Гейл, возможно, все было и не так, но спрашивать в лоб было несподручно, а подходящего случая все не предоставлялось. Так или иначе, мирная беседа двух леди перетекла из обмена любезностями в обсуждение погоды, затем на сложную ситуацию в политике, а потом плавно перешла на личности, и две целительницы, попивая горячий кофе и разделываясь с коробкой конфет (весьма неплохих, надо признать), перемывали косточки общим и не общим знакомым. Именно в этот момент все и случилось. Страшная кофеварка, что отслужила свой срок верой и правдой, решила, что с нее хватит. И решила почему-то именно сегодня раз и на всегда покончить с эксплуатацией своего труда. Ничто не предвещало беды, и Эммелина как ни в чем ни бывало закончила наполнять очередную кружку жутковатой на вид бурдой. Развернувшись на каблучках, мисс Вэнс расплылась в жизнерадостной улыбке, подняла свободную руку и со словами: "А ты слышала эту историю про...", была снесена взрывной волной объявившей бунт кофеварки. Надо отдельно отметить, что как и любая другая магическая утварь домашнего хозяйства, кофеварка сама варила кофе, сама отмеряла необходимую дозу кофе и воды (и к старости стала путать эти пропорции), а так же обладала своим собственным характером и мировоззрением. Поэтому взорвавшаяся емкость с готовым кофе была только началом: покончив с самой эффектной частью, эта старушка выплюнула кофейную гущу прямо на халат ошарашенной Гейл, разлила резерв воды по кафельному полу и, абсолютно довольная собой, затихла раз и навсегда. Эммелина Вэнс, принявшая на себя основной удар, продолжала лежать лицом в пол, не чувствуя, что под ней растекается омерзительная лужа из разбитой чашки.

Gale Geller: Было одно качество в людях, которое Гейл любила больше всего на Земле – необременительность. И плевать, что, возможно, такого названия нет. Ведь не в словах главное – главное – в том, что эти слова означают. Необременительные люди – это те люди, которые способны быть с тобой – и вместе с тем не обременять своими проблемами и своими тяготами, и не обременять своим присутствием как таковым – во всяком случае, такое определение и такое объяснение за долгие годы жизни сделала для себя Гейл. И она была бесконечно рада, что такие люди есть в ее окружении, но еще больше она была рада тому. Что один из таких людей был сейчас рядом с ней, и звали этого человека Эммелина Вэнс. Чем-то они с Гейл были похожи, но вместе с тем разница в них очень сильно чувствовалась. Разные не как лед и пламя, но как груша и яблоко. Разность не столь видная, но при ближайшем рассмотрении действительно ощутимая. Вот так и проходили немногие приятные вечера Гейл – за чашкой отвратительной жидкости и веселыми разговорами с коллегами. Впрочем, насколько отвратителен был кофе, настолько недурны были конфеты, и Геллер не могла с этим не согласиться – так что даже в этом можно было обнаружить очень даже приятные стороны. И все бы было ничего, и все бы было чудесно – если бы не одно но. Кажется, зря Гейл сетовала на то, что в мире стало как-то скучно. Мир решил предпринять попытку разубедить в этом Геллер, и первым шагом стал взрыв кофеварки. Геллер даже и не успела заметить, как это произошло. Громкий звук – и все. Она стоит, обплеванная кофейной гущей, Эммелина лежит, вроде бы на первый взгляд без каких-либо повреждений, в луже воды, вытекшей из старой и жуткой вредной кофеварки. Геллер словно впала в ступор. Через полминуты она издала странный звук, похожий даже непонятно на что, опустилась на колени. Еще через полминуты она рассмеялась. Смеялась Гейл долго и со вкусом. Истерика? Да нет, с чего бы. Просто она, вероятно, представила, как это выглядело со стороны. И ей стало очень смешно. Или ей просто стало смешно без всякой причины, хотя лучше будет, если она никому не скажет про отсутствие причины – в психиатрическое отделение ей жуть как не хотелось попадать. Наконец Гейл пришла в себя и подползла к Эммелине, не обращая внимания на воду, жижу и прочие неприятности, растекавшиеся по полу, - Эммелина, ты в порядке? – Геллер перевернула приятельницу. На спине никаких повреждении видно не было – вроде жива. Только немного шокирована.

Llanfair Pryce: - Доктор... - Я же просила, через пятнадцать минут, - терпеливо сказала Прайс, не поднимая головы. - Но там взрыв в ординаторской! Первой мыслью было "Мерлин, они что, напали на госпиталь?!" - Ланфир выпрямилась, вопросительно глянула на дежурную сестру красными с недосыпа глазами, потом нашарила в кармане палочку. - Мы думаем, это кофеварка, вы же помните, какая она старая, - продолжала милая девушка, спеша за спускающейся на второй этаж, к ординаторской, Прайс, - там доктор Вэнс и доктор Геллер, но... - Но вы боитесь доктора Вэнс? - мягко спросила Фир, подергав запертую изнутри дверь, - ничего, милая. Я ее сама иногда боюсь. Алохомора. Глазам ее предстала картина, достойная великих батальных полотен. Повсюду кофе, обломки кофеварки - видимо, отчаявшись уйти на пенсию, та решила покончить жизнь самоубийством - на полу раскинулась Эммелина, а над ней, подобно горестной бэнши практически заламывает руки Гейл, с ног до головы в кофейной гуще. Несмотря на то, что это феерическое видение было до крайности забавным, в голове неожиданно пронеслась чужая и холодная, как все моменты прорицания, мысль: "По-моему, это просто репетиция. Скоро будет так, но по-настоящему..." - Обращаться к ребятам с первого этажа мы, пожалуй, не будем, - улыбнулась Ланфир, склоняясь над Эммелиной, - Enervate! Коллега, позвольте я Вас осмотрю. Гейл, с тобой все хорошо - не считая кофейной маски? Кстати, я уважаю заботу о коже лица, но так радикально пользоваться средствами от несуществующих у тебя морщин - это же надо додуматься... Кажется, доктор Вэнс отделалась легкими ушибами и шоком - уже хорошо. Прайс обернулась к пораженно замершей в дверях дежурной. - Милая, вызовите уборщика, пожалуйста.

Emmeline Vance: Женщина на полу застонала и лениво приоткрыла один глаз. Перед глазом все поплыло. - О-о-о, моя голова! Что произошло? - Эммелина невидящим взглядом вперилась куда-то сквозь Ланфир, не совсем соображая,откуда та взялась в ординаторской. Исключительно по привычке мисс Вэнс ощупала свое лицо, плечи, словно проверяла, все ли части ее тела на месте, а когда наткнулась рукой на что-то мокрое у себя на боку, резко побледнела и закатила глаза: - Я ранена?! Мерлин, что со мной?! Это кровь?! Она бурая! Печень повреждена?! Я буду жить?! Скажите, я буду жить?! Расширившимися глазами Эмми перевела взгляд с Ланфир на Гейл, обляпанную кофейной гущей, и нервно хихикнула, подтверждая все слухи, которые ходили о ней по больнице Святого Мунго. Эммелина пошла учиться на врача исключительно потому, что панически боится болеть. И, но это строго между нами, это чистая правда. Нервный смех мисс Вэнс оборвался также неожиданно, как и начался. Эмми икнула, прижала руку к "кровоточившему" боку, на который пришелся эпицентр жижи из разбитой чашки, глупо улыбнулась и спокойным тоном сообщила всем присутствующим: - Я не чувствую боли. Наверное, мой конец уже близок. Гейл, тебе я завещаю подшивку Ведьмополитенов с моими статьями, а тебе, Ланфир... - Эммелина пожевала губы, собираясь с мыслями, но в этот момент у нее зачесался нос, и, подняв руку, женщина принялась сосредоточенно тереть свой маленький, аккуратненький, точеный носик. Как раз в это мгновение Мел глубоко вдохнула и замерла. Еще раз втянув носом воздух, мисс Вэнс осторожно лизнула пальцы, перепачканные в коричневой жиже. - О, - вымолвила целительница, чувствуя, что начинает заливаться краской. - Прошу прощения. Это все последствия стресса и посттравматический синдром. Ну, вы же понимаете... Продолжая отчаянно краснеть, мисс Вэнс, качаясь из стороны в сторону, как при сильном штормовом ветре, поднялась на ноги и оглядела последствия погрома, учиненные кофеваркой, решившей уйти из жизни с помпезным шиком. - Прямо как... Битва не на жизнь, а на смерть, - пробормотала Эмми и закусила губу. Было в этой ситуации что-то невероятно комичное, и вместе с тем очень уж угрожающее. Предупреждающее. И пугающее. Как будто маленькая модель большого хаоса, который... Что "который" Эммелина додумать не успела: в дверь заглянула все та же дежурная, только теперь побледневшая и, как показалось Эмили, похудевшая и осунувшаяся. Пролепетав что-то про срочное донесение из Министерства, сестра сунула в руку стоявшей ближе всех к двери мисс Прайс лист пергамента, и спешно ретировалась разносить неприятную весть по остальным отделениям. Миледи Беллатрикс пошла громить все подряд. Думаю, пора и нам заканчивать ломать сию комедию с элементами трагизма.

Gale Geller: Предупреждение. Угроза. Кажется, это почувствовали все, находившиеся в комнате (в том числе и появившаяся Ланфир). Кроме Гейл. И вовсе не потому, что Геллер была настолько близорука, нет – потому, что Геллер категорически отказывалась воспринимать любые мысли о том, что впереди может быть что-то еще, сравнимое с этим взрывом. Предвестник бури? Нет, для Гейл это была всего лишь старая кофеварка, которая решила в честь своего ухода на пенсию закатить буйную вечеринку с взрывами и петардами. Ну и что, что при этом никто из гостей не радовался и мало кому вообще было интересно что-то знать о жизни этой кофеварки. Главное – она отметилась, причем отметилась грандиозно и так, что рассказов об этом хватит еще на неделю вперед. Если не произойдет что-то более ужасное, чем этот взрыв. Нет, не произойдет. Геллер была уверена в этом. - Да, со мной все хорошо. А про это… У меня новый косметолог, - улыбнулась Гейл. Такие слова, вроде косметолога, ей, как магглорожденной, положено было знать. Как-то она себя неудобно чувствовала с кофейной гущей, размазанной где только модно – и с халатом, который, кажется, был безвозвратно утерян. Или же еще есть такие заклинания, которые смогут его реабилитировать и вернуть ему первозданную чистоту? Ах, если бы, если бы. Геллер лишь тихонько усмехнулась на слова Эммелины. Слышала-слышала она про то, что Вэнс очень уж боится сама заболеть, но как-то ни разу не довелось спросить, правда ли это. Вот сейчас все было понятно и без слов. А еще Геллер немного расстроилась. Ах, как же так, ей не достанутся все номера Ведьмополитена, что есть у Эммелины! И какая разница, что у Гейл все равно не хватит времени, чтобы прочитать хотя бы один от корки до корки? Это, право, такие мелочи. Сам Ведьмополитен! Конечно же, Гейл это мало волновало. Больше ее взволновало сейчас то, что сунула дежурная в руки Прайс. Гейл встала с пола, отряхнулась (постаравшись в меньшей степени попасть тем, что она стряхнула, на кого-то из окружающих), вытерла лицо и подошла поближе к коллеге. - Что там, Ланфаир? – Геллер старалась не выдавать волнения в голосе. А в голове крутилось одно – все хорошо, все хорошо, все хорошо…

Llanfair Pryce: И смех, и грех - вот как о таких случаях говорила бабушка Крейри. С одной стороны: ну это просто смешно, сидят трое взрослых женщин посреди обломков кухонной техники, с ног до головы в коричневой кофейной бурде и нервно хихикают. Доктора. Колдомедики. С опытом и репутацией. Позор, одним словом. И маленький такой локальный шабаш. С другой стороны, в тот момент, когда Ланфир поймала взгляд Эммелины, то уже поняла, что в своих предчувствиях не ошиблась - ибо если уже двое чуют... Дверь открылась, как по заказу, на пороге выросла все та же дежурная - цвета только что побеленной стенки, сунула пергамент и пропала. Прайс проводила ее взглядом, распечатывая свиток. Спокойно. Спокойно. Выдохни. Понятно, что хорошо не будет, но это же не повод впадать в панику, правда? - В Годриковой Лощине беспрядки, - чужим голосом отвечала женщина, глядя мимо пергамента, на котором прыгали строчки, перемешиваясь между собой, - жертвы... О перспективах ничего не сказано, о природе беспорядков тоже. Так что я думаю, коллеги, все плохо. А от нас требуют бригаду для оказания помощи на месте. Ровный тон очевидно нелегко давался Прайс, она, сама того не замечая вцепилась в руку подруги, не понимая, что, наверное, делает Гейл больно. - Но я бы сначала приготовила отделения к приему, минут двадцать у нас есть, дежурные уже объявили чрезвычайное. Эммелина, - Фир впервые назвала доктора Вэнс по имени, - пожалуйста, вы не могли бы отдать распоряжения по вашему отделению сами? Ваш старший... простите, конечно... Да что уж там, все знали, что от упомянутого старшего целителя легче снега летом добиться, чем принятия решений в срок. На самом деле ей потребовалось куда меньше двадцати минут: то ли тревога была уже дежурной, а то ли медицинский персонал в экстренных случаях работал на зависть слаженно, но все готово было уже минут через десять, а что не готово, то в спешном порядке, но четко доделывали. Ланфир спустилась в холл вслед за Эммелиной; сама того не зная, точно таким же движением достала из кармана палочку и с равнодушной досадой выяснила, что пальцы слегка подрагивают. Ничего, там пройдет. Так всегда бывает. Деревенская улица Годриковой Лощины

Emmeline Vance: Все желание истерически хихикать у Эммелины разом пропало. У мисс Вэнс вообще было одно (ну, не считая многих других) положительное качество: она умела всегда безошибочно определить всю серьезность ситуации и настроится на деловой сосредоточенный лад. В этот раз ей это удалось как никогда. Коротко кивнув Ланфир и даже позабыв отпустить какую-нибудь едкую шуточку в ее адрес, что уже давно вошло в привычку Эмми, целительница скинула безнадежно испорченный халат, и поспешила вон из ординаторской. Конечно, конкретно их отдел вряд ли сегодня будет задействован в полной мере, ведь Пожиратели, а в том, что это именно они напали на Годрикову Лощину, Эммелина не сомневалась, предпочитают заклинания, я не яды и растения. Хотя зная этих психов, можно было бы предположить, что какой-нибудь из них и мог активировать ядовитое облако над толпой обезумевших от страха магглов... Целительница остановилась посреди коридора так резко, что едва не упала. Страшная мысль, холодная и липкая, совершенно неожиданно посетила голову прелестной мисс Вэнс. Прайс сказала, что нападение совершено на Годрикову Лощину. То самое место, где находится штаб Ордена. То самое место, где у них нет собрания, но кто-то из девочек (Эмми имеет в виду Лили и Алису) упоминал, что на сегодня у них назначено дружеское чаепитие, от которого Эмми отказалась в пользу дежурства. По спине целительницы пробежался рой перепуганных мурашек. Осознав реальную опасность, которая грозила теперь ее друзьям, ее самым близким людям и ее соратникам, мисс Вэнс, казалось, открыла в себе скрытые резервы и, поскольку оказалась старшей, а значит и ответственной по отделению, четким, тихим и командирским тоном отдавала ценные указания бледным и синюшным медсестрам, трем насмерть перепуганным стажерам, которые играли в карты под лестницей до того, как пришла тревожная весть, и, убедившись, что она сделала все, что могла, со спокойной совестью и готовностью к самому худшему Эммелина поспешила в холл, на ходу доставая волшебную палочку и настраиваюсь на аппарацию. /улица Годриковой Лощины/

Orpherus Hayes: Печально, весьма печально. Но настоящего героя из Хейза не вышло и сегодня. Но – Мерлин свидетель – не он в этом был виноват. Едва Орферус успел вместе с остальными министерскими «призывниками» аппарировать в Годрикову Лощину, едва успел поразиться открывшемуся виду (право слово, кажется даже Великий Лондонский пожар не принёс такой разрухи, какая наблюдалась сейчас на улочке, любезно встретивший новоприбывших обилием запредельно жестоких картинок). Да что там! Орф даже не успел рассмотреть толком, кому из сотрудников или орденцев «посчастливилось» прибыть сюда раньше него. За это он и любил своё начальство – пинок под зад, и нечего любоваться красотами, работы непочатый край. И ты уже не думаешь ни о чём, кроме своих прямых обязанностей (даром, что сегодня больше нужны «извозчики», а не стиратели памяти), ровны счётом ни о чём. Ты на испытательном сроке, нет права проштрафиться, нет права грезить о боевом будущем (которого у тебя всё равно не будет, запомни). «Сэр, есть, сэр!» и и лёгкая трусца вдоль улицы к раненым и тяжело раненым магглам, которых надо сначала доставить в Мунго, а потом ненавязчиво обработать и оставить где-нибудь на скамейке в дальнем углу Грин-парка. Орферус тяжело вздохнул, обходя раненых. Если бы сердобольная миссис Линдерс, которая сдавала ему комнату, увидела бы сейчас его, она бы непременно бы не менее получаса умилялась его тонкой натуре. Если бы сердобольная миссис Линдерс, увидела бы сейчас его, он ни за что не рассказал бы ей, что вздыхает он совсем не о судьбе несчастных магглов. Работы было действительно много. И раненых было много. И это было благородное, несомненно благородное дело. Да, он сам выбрал себе эту работу. Но разве нельзя было надеяться хоть раз показать себя не в арьергарде битвы? Ещё один тяжкий вздох и, стараясь не смотреть вокруг, не замечать и не думать об ужасах, за работу – помогать колдмедикам доставить особо тяжёлых в больницу. Несколько минут спустя, ругаясь сквозь зубы и кривясь от больничных мерзостных запахов Орферус Натаниэль Хейз, ногой распахнул дверь чаротравмотологии больницы Св. Мунго. Девица была весьма симпатична, если бы не была измазана серо-бурой смесью крови и грязи. Возможно, он бы даже разобрался, каким именно образом травмирована эта леди, если бы не паника, охватившая его в последние мгновенья. В прошлые несколько несчастных раз всё было гораздо проще. - Куда её? – только и может Орф, что заявить с порога, теряя последние крупицы самообладания в этом насквозь пропитанном болью и горечью месте. Вот почему его самого не затянуть в больницу – атмосфера на поле после только что прошедшего мамаева побоища значительно спокойнее, чем здесь.

Llanfair Pryce: -...больше коек. И кроме того, нам придется сдвинуть... Ланфир едва успела обернуться, когда за спиной распахнулась дверь. Как она и предвидела, атмосфера в больнице была несколько нервозной - если сильно преуменьшать. А если говорить по существу, то в Мунго все стояли на ушах, и едва Прайс очутилась в холле больницы, ее тут же поглотило царящее кругом безумие. Отсутствия доктора, конечно, никто не заметил - зато в следующий же момент она была схвачена за локоть чаротравматологом, что, волоча за собой начальницу, бурно выражал свое недовольство нерасторопностью санитаров, завхозов и недостаточным количеством коек - последний пункт, впрочем, вытекал из предпоследнего. Ланфир кое-как успокоила колодомедика обещанием найти дополнительные места, однако приступить к своим непосредственным обязанностям доктор Прайс так и не успела: ее перехватила медичка с ворохом пергаментов - Ланфир решительно не понимала, как в такой ситуации можно было размениваться на бумажную писанину, однако часть зелий выдавалась исключительно под ее подпись, и добрых минут пятнадцать Фир потратила на проставление своей росписи под всеми бланками на выдачу. Медичка, чудом удерживавшая в руках такую гору бумаги, скрылась за углом - а Ланфир, едва развернувшись, нос к носу столкнулась с тем самым завхозом, которого поминал недобрым словом чаротравматолог, и вспомнив о его просьбе, Прайс вцепилась в хозяйственника мертвой хваткой, отвоевывая заветные койки. Тот обещал помочь - и при необходимости трансфигурировать в кровати всех пациентов четвертого этажа - однако проблемы возникали не только с количеством кроватей, но и с их размещением... и вот от этого-то неприятного разговора завхоза и спасла распахнувшаяся дверь. Других медиков поблизости не было, а девушка, которую нес на руках молодой человек, определенно нуждалась в неотложной помощи, так что маг, понявший, что у доктора Прайс сейчас будет много работы, поспешил откланяться столь расторопно, что Ланфир даже не успела ничего сказать ему вслед. Оставалось надеяться, что он свое дело знает, что обещал помочь не для того, чтобы колдомедик от него отвязалась, и что без внимания просьбу Прайс он не оставит. Утешив себя такими мыслями, Ланфир - наконец-то! - приступила к выполнению своих непосредственных обязанностей: ловко закатывая рукава мантии, она кивком головы указала вошедшему юноше на стоявшую чуть поодаль свободную койку. - Сюда. - она следовала за вошедшим. - Где ее нашли?

Orpherus Hayes: Четыре выдоха. Один вдох. Ещё три выдоха. Пред совсем не ясны очи является мисс Прайс. Один из главных целителей этого дома мучений. Он не знал толком её должности, ибо чаротравматологию доселе не посещал вовсе. Миновало, и это к счастью. Однако этого медика знал в лицо, и не важно, кто впервые показал и представил ему Ланфир Прайс. Важно то, что о ней говорили. Важно то, что она была настоящим мастером своего дела. Возможно, с некоторым маньяческим уклоном, но Орферус искренне считал, что все вколдмедики немного того. И к великой хейзовской радости она первой попалась на глаза сегодня. Сию минуту Хейзу хочется пустить радостную слезу и залиться соловьём в приветственных словах благодарности за прошлые и – особенно – будущие дела. Целительница указывает на свободное койкоместо (и умудряются же они изыскивать резервы, казалось бы, всё уже должно занято) и Орф кивает ей в ответ и, стараясь не дышать даже лишний раз, несёт девушку (почему язык не поворачивается даже мысленно назвать её пострадавшей или жертвой) туда. Осторожно, только осторожно. Вот так, миленькая. Как же тебя, дурочку, угораздило так, а? Всё. Полдела сделано. Теперь остаётся надеяться только на оперативность и великую силу колдмедицины. Надеяться надлежало где-нибудь в одном из кресел холла, перебрасываясь любезностями с взволнованной, но остающейся на месте регистраторшей. Или, в крайнем случае, на улице с сигаретой в зубах. Вот Орф и пробирается бочком по направлению к выходу. И никак не ожидает вопросов. Да ещё и таких. Горрргульи копыта! Что в таких случая полагается отвечать?! Что её нашли рядом с церковью в лощине? В куче тяжело раненых, что слева от того места, куда снесли трупы? Ах, спасибо неведомым богам, что судьба сегодня благосклонна к нему и не приходится за неимением достаточного количества рук доставлять тела в морг. Краем сознания он понимал, что это не праздное любопытство, но всё равно не мог не возмутиться. Про себя, не вслух, ни в коем случае. В таком месте каждое лишнее оброненное слово может пойти тебе не на пользу. Эти люди порой бывают гораздо кровожаднее и уж точно изобретательнее пожирателей. - Проулок недалеко от церкви. Уж простите, названия не знаю. Я вообще толком не знаю ничего. Этих нашли не сразу… почему-то. Развалины небольшого домика. Может, великану не пришёлся по душе флюгер. Там за мной ещё трое… Или они аппарировали раньше меня… Тяжело же здесь у вас дышится, уфф. - Орферус решил не только отойти от койки, но и вообще оказаться как можно ближе в дверям: заставят ещё помогать. В коридоре и царили хаос и суматоха, но сейчас, пожалуй всё магическое сообщество стоит на ушах и кусает локти. – Уфф. А выпить здесь не дают?

Llanfair Pryce: - Если только успокоительного, - рассеянно откликнулась Прайс, уже склонившаяся над пациенткой. Вопрос о том, где обнаружили несчастную, Ланфир задала исключительно для того, чтобы хоть примерно понять природу ее травм, хотя сейчас понимала, что вряд ли это изменило что-либо: ожогов у женщины не было, отравления дымом - тоже, зато все кости переломаны порядочно, и по-хорошему такую больную стоило не тащить на руках, а перемещать исключительно мобиликорпусом... но на это были бы потеряны драгоценные минуты, так что в данном случае, пожалуй, все было сделано правильно. В таких условиях при выборе между осторожностью и оперативностью Ланфир однозначно отдавала предпочтение последнему. - Да, здесь жарковато, - согласилась Прайс, не глядя, впрочем, на юношу, что принес раненую, - и будет еще хуже. Ланфир в слово "жарковато" вкладывала несколько иной смысл, нежели посетитель, и комментарии о том, что здешняя "жара" не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило какое-то время назад в Годриковой Лощине, благоразумно оставила при себе. Хотя бы потому, что к руку к ее созданию приложил один небезызвестный Пожиратель Смерти, который дожидался сейчас Ланфир у нее дома. Фир хмуро взирала на сплошную открытую рану, в которую превратился правый бок девушки - тут одними заклинаниями определенно не обойдешься, хорошо бы настойку мандрагоры и еще пару бутылочек зелий. Прайс подняла голову, задумчиво глядя на молодого человека. - Простите, вы не могли бы найти аптекаря? - Ланфир полагала, что раз юноша вызывался быть добровольцем при разборе завалов, то уж спуститься вниз и принести пузырек с лекарством для него не составит большого труда. - Мне просто... хорошо бы не отрываться, она не в лучшем состоянии, как видите. Аптека внизу, в холле, налево... сейчас... Фир принялась лихорадочно шарить по карманам, выискивая хоть небольшой клочок пергамента, на котором можно было бы поставить подпись. Под конец тот обнаружился - мятый, но вполне пригодный для письма, и Прайс тщательно расправила пергамент на коленях, доставая из кармана палочку. - Scriptio, - она перехватила палочку, как перо, - отдадите ему эту бумагу, в ней все перечислено. Я напишу, что вы от доктора Прайс... мистер... Лицо молодого человека казалось ей смутно знакомым, но имени Фир припомнить не могла - и надеялась, что юноша простит ей забывчивость, учитывая то, при каких обстоятельствах они встречаются. - Простите, я не спросила вашего имени. Вы же не против помочь, мистер...? - Ланфир вопросительно приподняла бровь, и по ее лицу было видно, что отрицательного ответа волшебница не ждет. Тем более, что она уже начала выводить рецепт на клочке пергамента.

Orpherus Hayes: - Сейчас я, кажется, согласен даже на турку мандрагорового уксуса, гоблин побери. Только если Вы согласитесь выпить его со мной за компанию. – даже в не самые приятные минуты жизни падать духом и забывать о красоте… ммм… окружающего мира не подобает уважающему себя магу в полном расцвете сил. Хотя, если бы Хейза сейчас кто-нибудь друзей окликнул грозным «Идиот, нашёл когда и к кому приставать», он бы, пожалуй, не сразу понял, о чём идёт речь. Сознание его сейчас пребывает в весьма пришибленном состоянии. Сам Орф только что подтащил к себе жёсткий больничный стул, без дела (чудом!) стоящий рядом и теперь, кусая губу, наблюдает за действиями колдмедика со своего импровизированного насеста. Интересно, скольких она уже сегодня спасла. И скольких ещё придётся спасти. Предвидится ли в ближайшее время этим девушкам, которых в Мунго, кажется, подавляющее большинство, спокойная минута, сонные разговоры за чашкой чая или в курилке. Эх, поймать бы этого Тёмного гада сотоварищи и надрать бы им хорошенько уши, чесслово. Чтоб не повадно было. И за магов им накрутить, и за магглов… Орферус снова переводит взгляд на Ланфир Прайс, и на мгновение ему кажется, что эта мисс сильно сомневается в его душевном здоровье и умственных способностях. Что-то такое мелькает в её глазах, что Хейз смущается., заливается краской, опускает глаза и, словно первокурсница на занятии грозного профессора, складывает ладошки на коленях. Наверное, если бы он успел ещё и опустить глаза, то не получил бы сверхурочного задания. Или стоить начать верить в рок и поговорку «чему быть, того не миновать»? - Д-да, без проблем. – полным отчаянья голосом отвечает Орф, вскакивая со стула и в такт мисс Прайс хлопает себя по карманам. Осознание того, что сегодня он особенно влип, не покидает головы. И пока она пишет рецепт для аптекаря, Хейз, мучается двумя вопросами: в каком «налево» он в прошлый раз видел аптечный киоск и как бы выцыганить у аптекаря что-нибудь эдакого. – Совершенно не против. Я бегом, мигом, рысью. Я Орферус. Но можете звать меня главный кудапошлют. Клочок пергамента, заполненный в лучших докторских традициях перекочёвывает в руки Орфа, тот разворачивается на сто восемьдесят и, как и обещал, резвым галопом несётся в неведомые дали искать аптекаря. История умалчивает о том сколько кругов было намотано по больнице; сколько седых волос появилось на голове и без того немолодого аптекаря от разговора с подозрительным взмыленным субъектом; сколько нелестных высказываний в свой адрес он сам услышал от больничного персонала и о некоторых других любопытных моментах, которым, возможно, будет посвящена не одна глава в мемуарах старого Хейза. Однако вот он – с физиономией кота, утащившего с хозяйского стола рыбёшку – появляется в палате. Руки его заняты всякой баночно-коробочной чепухой. И он искренне полагает, что доктор Прайс должна восхищаться его сговорчивостью, оперативностью, исполнительностью и бескорыстностью. - Кстати, мисс Прайс, а как же мои законные белый халат и бахилы? Неужели они мне не полагаются?

James Potter: <---- Пещеры Лил дышала - это обнадеживало. Выглядела любимая неважнецки (с точки зрения целости-сохранности внешнего вида), но все равно красиво (с точки зрения влюбленного Джеймса). Помощь какого-то медика из аврората пришлась кстати, иначе бы фиг знает, что с милой произошло бы, пока Поттер нес ее к выходу из пещеры. Да и сама аппарация – штука не из приятных. Кстати, об аппарации. Она произошла. Джеймс эдаким мятым суперхироу с бесчувственной супервумен на руках нарисовался аккурат возле нужного Лимитеда, и сразу ломанулся в двери, распахивая ее с ноги. Невежливо, но руками с женой на них - не откроешь… Кстати, о жене. Поттер за нее волновался. Очень. Но чувствовал плеск первых волн раздражения. Сейчас, такая молчаливая и не возражающая – Лил была изумительна. Но стоит вспомнить, как она постоянно рвется в бой, и даже не придумывает доводы, а просто делает, что хочет… Тут уж жди прилива. Все с той же нахмуренной мордой лица, Джеймс вперся внутрь здания. Кажется то, что приключилось с его любимой, лечат на первом этаже. Постучал носком ботинка в следующую встретившуюся дверь. "Пошел к черту, занято" - молча ответила дверь. Поттер, конечно же, этого не понял. И долбанул ногой по поверхности еще раз. Та распахнулась, явив ему женщину в белом халате. - Здесь не шумя... Ой, кто это у нас?! - "халат" мигом оказалась возле Джеймса, пытаясь понять, что произошло с той, которая находилась у него на руках. - Ее кто-то сильно заклинаниями, очевидно, отметелил. Первая помощь ока.. - Ясно, вижу - ..зана, так что добрались почти без прои.. - Вижу, это не к нам, это - шествий, это.. что?! А куда? - на пятый, молодой человек. Я провожу. "Охренеть" - отчего-то подумал Джеймс, топая ботинками в такт стуку медсестрячих каблуков. Пара-тройка-четверка лестничных пролетов с полумертвой любимой женщиной на руках и вот он - нужный этаж. Какие пустяки. Медсестра рыбкой славировала к нужной двери и, дробно "мазнув" костяшками пальцев по косяку, толкнула створку, впуская Поттера. - Коллеги, поступил горелый жмурик! - прощебетала мило, подмигнув вконец офигевшему и уже подвзбешенному Поттеру, проскользнула мимо него обратно в коридор, и направлилась обратно к лестнице. - Это че за фигня? Она стажерка или пациентка?! У меня тут жена живая!

Lily Potter: Лили открыла глаза. Вокруг сновали люди, суматоха, голоса - всё сливалось. Будто кто-то старательно нарисовал картину, а потом плеснул кислотой на полотно. И краски потекли, стремясь смешаться, исказить тщательно продуманные образы, растаять и замереть. Девушка несколько раз рассеянно моргнула и всё вернулась на свои места. Длинный коридор с высокими потолками, запах лекарств и тяжелый больничный воздух. Вспоминать вчерашнее не хотелось. На душе и сознании словно лежал туман вязкой усталости. Лили попробовала сесть и обнаружила, что левый локоть зафиксирован тугой повязкой, для неподвижности, обхватывающей талию. Боли не было, только растерянность и ощущение, что не хватает чего-то безумно важного. Придти в себя и привести мысли в порядок помешало миловидное женское лицо, неожиданно возникшее совсем рядом. - Очнулась, голубушка? Всё хорошо, садись, - теплые руки помогли сесть и накинули мантию на плечи, - вот твоя волшебная палочка, ели пальцы разомкнули. Как твоё самочувствие? - Спасибо, нормально, - искренне ответила Лили и огляделась, на автомате принимая палочку, - вы не видели здесь моего мужа? - Нет, милая. Он вчера ночью доставил тебя к нам и поспешно куда-то отправился. Послушай, рана у тебя не опасная, первую помощь оказали очень грамотно, для ребенка опасности нет. У нас тут работа кипит ключом, тебя есть, кому забрать? Лучше будет, если ты отправишься домой. Лили вслушивалась в мягкий грудной голос и половину слов просто не понимала, но общий смысл, тем не менее, ухватить удалось. - Всё в порядке, я сама доберусь домой, - наверное, Джеймс отправился в Лощину, приводить дом в порядок... таков был не основанный ни на чем вывод. - Хорошо, держи, тут лекарства и рецепт, как и что использовать. Мерлин свидетель, милая, лучше бы тебя кто-нибудь встретил... - женщина заботливо помогла Лили встать на ноги. - Спасибо, - коротко поблагодарила девушка, после чего попрощалась с женщиной и аппарировала в Годрикову лощину. ==>Дом Поттеров



полная версия страницы